Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

смеется, как смеялся прежде. Махендра теперь не радуется, как радовался прежде, сидя в кругу друзей. Махендра вообще уже совсем не тот, каким был когда-то. И вот Махендра из кожи лезет, он старается снова стать тем же добрым малым, каким знали его друзья. А как же? Вдруг кто-нибудь в чем-нибудь упрекнет его. Днем и ночью Махендра мечется, бьется. Бьется головой о стенки, бьет детей, терзает жену. Он не может тратить свой досуг на семью. Ему нужно быть среди друзей. Без Махендры не собирается ни одна вечеринка. Без Махендры ни один пикник не пикник. Главное в жизни для Махендры — так проводить время, как это принято у друзей. Но этого ему мало! Такая жизнь должна стать правилом и для всех его домашних. «Как ты можешь не пойти со мной в такое-то место? Почему ты с таким-то не разговариваешь как следует? И ты еще называешь себя образованным человеком — ведь ты даже не умеешь прилично вести себя на людях! Женщине нужно вот так ходить, вот так говорить, вот так улыбаться! Зачем ты всегда позоришь меня перед людьми?» И тот самый Махендра, который льстиво, как преданный раб, улыбается друзьям, дома превращается в лютого зверя. Каждую минуту ждешь со страхом — вот он кого-то схватит, кого-то растерзает. Сегодня он в гневе палит в огне собственную рубашку, завтра он бросается на жену и бьет ее головой об пол. «Говори, говори, говори — будешь ходить так, как я хочу, или нет? Будешь уважать все то, что я уважаю, или нет?» И все-таки Савитри так не ходит. Все-таки она не уважает то, что нравится ему. Ей нужен цельный, основательный человек, а не жалкая половинка, не ничтожная четвертушка. Один, но цельный — понимаете?.. Она кричит об этом, срывая голос. Она жаждет в корне переделать этого человека или… или навсегда отделить себя от него. Но не тут-то было! Стоит ей добиться в своих стараниях хоть крошечного успеха, стоит этому человеку хоть на чуточку измениться в лучшую сторону, как его друзья начинают плакать о нем. «О горе! Савитри взнуздала Махендру и ведет его на поводу… О горе! Савитри переломила хребет бедному Махендре, она лишила его всякой воли, она загубила в нем способности…» Словно он и не человек вовсе, а тряпичная кукла, этот несчастный Махендра!.. (Задохнувшись, умолкает.)

Старшая дочь, подперев подбородок ладонями, молча смотрит на них остановившимся взглядом.

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й (вставая). Тряпичная он кукла или еще кто — это уж как тебе угодно. Но на мой взгляд, он точно такой же человек, как и все смертные, — вот и весь его порок.

Ж е н щ и н а. Это вы говорите мне? Мне, прожившей с ним двадцать два года?

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Конечно, ты прожила с ним много лет. И до известной степени узнала его, но…

Ж е н щ и н а (в отчаянии качая головой). О-хо-хо-хо-хо!

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Я не хочу сказать, что то, о чем ты сейчас говорила, неправда. Но для того, чтобы узнать все это, не нужны были, двадцать два года. Разве двадцать лет назад я не слышал от тебя те же речи? Ты помнишь тот день?

Ж е н щ и н а. А вы не могли бы говорить только о том, что происходит сейчас? Двадцать лет! Нашли о чем вспоминать…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Подожди, эти же речи я слышал у себя дома. Ты пришла тогда ко мне и долго плакала, положив голову мне на плечо. Тогда ты сказала, что…

Ж е н щ и н а. Минутку! Если вам вздумалось ворошить те давние дела, я хотела бы, чтобы дочь…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. А что за беда, если она останется? Если она слышала начало разговора, пусть услышит и конец.

С т а р ш а я  д о ч ь (готовая встать и уйти). Но, дядя…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й (Женщине). Ну так что? Ты считаешь, что при ней мне не следует говорить о таких вещах?

Ж е н щ и н а. Я думала не о себе. Ну что ж, хорошо. Пусть останется. (Садится на стул.)

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Сядь, Бинни.

Старшая дочь принимает прежнюю позу.

В тот день я впервые видел тебя такой взвинченной. Ты сказала тогда, что…

Ж е н щ и н а. Тогда я была совсем ребенком.

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Допустим, что и так. Но это не мешало тебе рассуждать точно так же, как сейчас. И совершенно так же, скрупулезно, по косточкам, ты разобрала тогда всего Махендру. И тогда ты тоже утверждала, что он не в меру податлив в житейских делах. Правда, виновниками всех ваших бед ты считала тогда совсем других людей. То были его мать и отец. Я не ошибаюсь?

Ж е н щ и н а. Правильно. В том, что он сделался таким, немалая их заслуга.

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. А вот имя Джунеджи не упоминалось тогда совсем. А почему? Могу я теперь открыть это?

Ж е н щ и н а. Но ведь…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Ах, как давно это было! Думаю, не случится особой беды, если я открою один маленький секрет. Мое имя не упоминалось потому, что…

Ж е н щ и н а. Я уважала вас… И в этом все дело.

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Пусть будет так. Можешь называть это уважением. Но за что ты меня уважала? За то ли, что как человек я был, в твоих глазах, лучше Махендры? Нет, за то…

Ж е н щ и н а. …что у вас было много денег? И что в своем круге вы пользовались непререкаемым авторитетом?

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Нет. Только за то, что, кто бы я ни был, я прежде всего был не Махендра, а другой человек.

Ж е н щ и н а (вдруг вставая). Так вы хотите сказать, что…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. К чему такое нетерпение? Дай же мне договорить!.. Итак, я не знаю точно, чего ты хотела от меня. Но совершенно очевидно, что уже в то время ты не считала Махендру человеком, с которым могла бы прожить всю жизнь…

Ж е н щ и н а. Хотя вплоть до этого дня живу именно с ним…

М у ж ч и н а  ч е т в е р т ы й. Да, но каждые два или три года ты делала очередную попытку отделаться от него. Ты отчаянно озиралась по сторонам, ты жадно искала средство, которое помогло бы добиться своего. Сначала таким средством показался тебе Джунеджа. Тогда, по твоим словам, ты уважала его. Что теперь ты думаешь о нем, ты уже высказала. Пойдем далее. После Джунеджи человеком, который на некоторое время очаровал тебя, был Шиваджит. Ну как же! Завидное положение в обществе, такие важные речи, громкие слова и к тому же апломб человека, объехавшего весь свет. И опять-таки главное было не в этом, а в том, что прежде всего это был не Махендра, а другой человек. Правда, очень скоро ты начала понимать, что перед тобой