Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Мистер Пиквик хотел было ответить на этот вопрос, назвать полностью имя и фамилию мистера Бенджемина Эллена и распространиться на тему о его похвальных качествах, но в этот момент резвый Боб Сойер, дабы вернуть своего приятеля к жизни, неожиданно ущипнул его за руку, после чего тот с воплем вскочил. Сообразив, что находится в присутствии незнакомого человека, мистер Бей Эллен приблизился к мистеру Уинклю и, минут пять горячо пожимая ему обе руки, бормотал какие-то невнятные фразы, выражая восторг по случаю знакомства с ним и гостеприимно осведомляясь, не желает ли он подкрепиться после прогулки или предпочитает подождать „до обеденного часа“, после чего сел, глупо озираясь по сторонам, словно не имел понятия о том, где находится, – да так оно и было в действительности.

Все это весьма смущало мистера Пиквика, тем более что мистер Уинкль-старший был явно поражен эксцентрическим – чтобы не сказать чудовищным – поведением его спутника. Желая поскорее покончить с этим, он вынул письмо из кармана и, протягивая его мистеру Уинклю-старшему, сказал:

– Сэр, это письмо от вашего сына. Ознакомившись с его содержанием, вы узнаете, что на вашем благосклонном и отеческом отношении зиждется все его счастье и благополучие. Сделайте одолжение, прочтите, его спокойно и хладнокровно, а затем обсудите этот вопрос со мной в том духе и в тех выражениях, в каких надлежит его обсуждать. Сколь важно ваше решение для вашего сына и как он волнуется, дожидаясь его, вы можете судить по тому, что я явился к вам без предупреждения в такой поздний час и, – добавил мистер Пиквик, покосившись на своих спутников, – при таких неблагоприятных обстоятельствах.

После этой прелюдии мистер Пиквик вручил потрясенному мистеру Уинклю-старшему покаянное письмо на превосходнейшей веленевой бумаге четыре страницы, исписанные мелким почерком. Затем, снова усевшись на стул, он стал следить за выражением лица мистера Уинкля, – по правде говоря, с некоторой тревогой, но в то же время с чистой совестью сознавая, что ему не в чем себя винить или упрекать.

Пожилой владелец пристани повертел письмо в руках, посмотрел на него спереди, сзади и сбоку, тщательно исследовал пухлого мальчугана на печати, бросил взгляд на мистера Пиквика, а затем, взобравшись на высокий табурет и придвинув к себе лампу, сломал печать, развернул послание и, приблизив его к лампе, приготовился читать.

Как раз в этот момент мистер Боб Сойер, чей острый ум был в течение нескольких минут погружен в спячку, состроил гримасу, подражая покойному мистеру Гримальди[151]в роли клоуна, как он изображен на портрете. Случилось так, что мистер Уинкль-старший, который, вопреки предположениям мистера Боба Сойера, еще не успел погрузиться в чтение, посмотрел поверх письма не на кого иного, как на самого мистера Боба Сойера. Справедливо заключив, что вышеупомянутая гримаса адресована ему с целью высмеять его собственную особу, он устремил строгий взгляд на Боба, а на лице покойного мистера Гримальди появилось весьма приятное выражение робости и замешательства.

– Вы что-то сказали, сэр? – осведомился мистер Уинкль-старший, нарушая зловещее молчание.

– Нет, сэр, – отвечал Боб, в котором ничего не осталось от клоуна, кроме чрезвычайно яркого румянца на щеках.

– Вы в этом уверены, сэр? – допытываются мистер Уинкль-старший.

– Ах, боже мой, конечно, сэр, совершение уверен! – отвечал Боб.

– Мне послышалось, будто вы что-то сказали, сэр, – негодующим тоном продолжал старый джентльмен. – Быть может, вы смотрели на меня, сэр?

– О нет, сэр, и не думал смотреть, – весьма учтиво отвечал Боб.

– Очень рад это слышать, сэр, – сказал мистер Уинкль-старший.

Величественно бросив хмурый взгляд на посрамленного Боба, старый джентльмен снова поднес письмо к свету и на этот раз действительно начал читать.

Мистер Пиквик внимательно следил за ним, когда он переводил взгляд с последней строки первой страницы на верхнюю строку второй, с последней строки второй на верхнюю третьей и с последней строки третьей на верхнюю четвертой, но по его неподвижному лицу нельзя было угадать, как он принял сообщение о женитьбе сына, хотя мистеру Пиквику было известно, что оно заключалось в первых же нескольких строках.

Он прочел письмо до конца, сложил его со всей заботливостью и аккуратностью, свойственной деловому человеку, и как раз в тот момент, когда мистер Пиквик ждал сильного выражения чувств, обмакнул перо в чернила и сказал с таким спокойствием, словно обсуждал самый простой бухгалтерский вопрос:

– Вы знаете адрес Натэниела, мистер Пиквик?

– В настоящее время – гостиница „Джордж и Ястреб“, – ответил сей джентльмен.

– „Джордж и Ястреб“. Где это?

– Джордж-ярд, Ломберд-стрит.

– В Сити?

– Да.

Старый джентльмен старательно записал адрес на обратной стороне письма, затем спрятал письмо в конторку, запер на ключ, встал с табурета и сказал, пряча в карман связку ключей:

– Полагаю, больше нам обсуждать нечего, сэр?

– Нечего, дорогой сэр? – с удивлением и негодованием воскликнул сей мягкосердечный человек. – Нечего? Неужели вы не выскажете своего мнения о столь знаменательном событии в жизни нашего молодого друга? Неужели не поручите мне заверить его от вашего имени в вашей неизменной любви к нему и заботливом отношении? Неужели не скажете ничего, что могло бы воодушевить и успокоить и его и пребывающую в волнении молодую женщину, которая ищет у него утешения и поддержки? Подумайте, мой дорогой сэр!

– Я подумаю, – ответил старый джентльмен. – В данный, момент я ничего сказать не могу. Мистер Пиквик, я – человек деловой. Ни за какие дела я не принимаюсь второпях, а что касается этого дела, то мне оно отнюдь не нравится. Тысяча фунтов – небольшая сумма, мистер Пиквик.

– Вы совершенно правы, сэр, – вмешался Бон Эллен, сквозь сон припоминая, что свою тысячу он спустил без малейших затруднений. – Вот умный человек! Боб, это очень смышленый малый.

– Очень рад, что именно вы отдаете мне должное, сэр, – сказал мистер Уинкль-старший, презрительно взглянув на мистера Бена Эллена, который глубокомысленно покачивал головой. – Мистер Пиквик, дело вот в чем: разрешив моему сыну год побродяжничать, повидать белый свет (что он и сделал под вашим руководством), чтобы в жизнь он вступил не беспомощным школьником, я отнюдь не ждал таких результатов. Ему это очень хорошо известно, и если я лишу его теперь своей поддержки, у него нет никаких оснований удивляться. Я его извещу, мистер Пиквик. Спокойной ночи, сэр. Маргарет, откройте дверь.

Тем временем Боб Сойер подталкивал мистера Бона Эллена, понукая его сказать что-нибудь в защиту, и Бен без всяких предупреждений разразился краткой, но сильной речью.