Избранное - Хафиз Хорезми

речь обращена:

«Любовь — и смысл и цель всей сути сущей,—

Одной любовью жив любой живущий!»

Краса моей возлюбленной прелестна,

Лукавство ее хитростей чудесно:

Румянцем щек приманит да обманет,—

Присуще ей обманывать бесчестно.

С ее красою солнцу не сравниться:

Зайдет — и нет его в стране небесной.

Уста ее хвалю, а как найти их?

Но есть они — их речь не бессловесна!

И если милых уст совсем не видно,

Зачем же мне печаль по ним известна!

Я нынче у дверей ее не плакал,—

Болела голова, скажу я честно.

Безлестно она прочит мне разлуку,

Но с нею быть в мечтах всегда мне лестно.

Ты пред такой красой лишишься речи

И пропадешь, Хафиз, увы, безвестно.

В устах влюбленных, знавших боль и горе,

Такая речь правдива и уместна:

«Любовь — и смысл и цель всей сути сущей,—

Одной любовью жив любой живущий!»

Лучи твоей красы лишь заблестят —

И солнце вмиг уходит на закат.

А родинка на розовом челе —

То не Биляль вошел ли в райский сад?

Как ни зову тебя — ответа нет,—

Что за причина, в чем я виноват?

Кровав от муки слез моих поток,—

Тебе бедой он не был бы чреват!

Мечтая, стал и сам я — как мечта:

Неуловим, на части я разъят.

Я в небыль превратился от любви,—

Лишь ты в моей душе да боль утрат.

Я к твоему порогу припаду,—

Лишь там я жив, лишь там я жизни рад.

Обманешь ты Хафиза, не мани:

Ты манишь, а глаза твои хитрят.

Но всей душой я повторю стократ

Заветный стих, что слаще всех услад:

«Любовь — и смысл и цель всей сути сущей,

Одной любовью жив любой живущий!»

Твой облик, красотой столь совершенный,—

Творение десницы вдохновенной.

Едва свой лик и очи ты откроешь —

Уходит солнце на закат смятенно.

Чело твое и брови — словно в небе

Два месяца с луной одновременно!

А родинок смутительные зёрна

Смущают сердце смутой дерзновенной.

Ты — сам тюльпан с губами-лепестками,

Молчащими о тайне сокровенной.

И, если ее стан вы не видали,

На кипарис взгляните несравненный.

Уста ее и губы лишь представьте,

Поймите слог речей проникновенный.

Хафиз — в оковах локонов любимой,

Подавлен и смирён неволей пленной.

И если звучное вам любо слово,

Услышьте этот мой напев смиренный:

«Любовь — и смысл и цель всей сути сущей,—

Одной любовью жив любой живущий!»

МУХАММАС

Твои медвяные уста и сладки и всевластны,

Ты молвишь слово — сколь чиста суть речи сладкогласной.

Сколь совершенны красота и облик твой прекрасный!

Мой кипарис, моя мечта, я сердцем — в муке страстной,

Вся сила сердца отнята тобою — розой красной.

Всех кипарисов ты стройней, устами ты румяна,

Нет лучше красоты твоей, и нет красивей стана.

Есть для тебя в душе моей цветущая поляна,

Я млею, словно соловей, а ты, как роза, рдяна,—

О, не губи же, пожалей, души моей несчастной!

О, снизойди же хоть на миг к моей несчастной доле,

Ты выше всех земных владык, а я томлюсь в неволе.

Безумный, я совсем поник, и нет уж силы боле,

Едва увижу я твой лик — и вмиг лишаюсь воли.

Из глаз моих течет родник, а в теле — жар ужасный.

О, смилуйся, мой добрый друг, и сердце мне порадуй,

Освободи из плена мук и стань моей отрадой.

Не одолеть мне гнет разлук, как сердцем ни досадуй,—

К кому ж еще, кто есть вокруг, пойду я за пощадой?

Не растравляй же мой недуг ты мукой ежечасной.

Кто еще в мире наделен челом, таким же томным?

Твоей красою посрамлен, лик солнца станет темным!

Внемли, услышь мой горький стон,— я в горе неуёмном.

О, смилуйся — сколь жалок он!— над бедняком бездомным,—

Тебе — мой преданный поклон и воле твоей властной.

Налей же мне вина скорей — подай мне кубок пенный,—

Дождусь я от гуляк-друзей себе хвалы отменной!

Что тебе стоит — стань добрей, ведь я твой раб презренный,

Хотя бы взором обогрей,— прошу с мольбой смиренной,—

Ведь счастье — у твоих дверей: оно — твой раб безгласный.

Благоуханием тенет твоих кудрей прельщенный,

Весенний ветер переймет их запах благовонный!

Доколе быть в плену невзгод моей душе смущенной?

Дождется ли твоих щедрот твой преданный влюбленный?

Узнает радость и почет лишь раб, тебе подвластный.

Тебя увидел я — и вдруг душа пронзилась светом,

И сердце, словно вешний луг, зардело ярким цветом.

Не будь врагом мне, я — твой друг,— почти меня приветом,

К твоим дверям я нóшу мук принес, гоним наветом,—

Прими ж вернейшего из слуг, не будь же безучастной.

Кто на тебя еще похож повадкою лукавой,—

Ты всех на свете превзойдешь и