Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк

сквозь факты в даль познанья.

О, сколько времени низверглось в бездну лет!..

О, сколько здесь тревог и упований было;

Каких умов огонь усталость погасила,

Дабы забрезжить мог уверенности свет!

А заблужденья!.. А темницы веры,

В которых разум воздуха лишен!..

И на горе, вверху, победы возглас первый,

Что ропотом толпы мгновенно заглушен!

Вот жар костров, орудия позора,

Распятий лес, костей на дыбе хруст, —

С бескровных лиц глядят безумья взоры,

Но слово истины летит с кровавых уст!

То строится науки зданье,

Стремящейся сквозь факты в даль познанья.

Вооруженный взгляд, не знающий преград,

Идет в глубины — к атомам, к светилам,

К началам всем, к вершинам и могилам,

И дело движется на лад:

Огромная вселенная до дна

Обшарена пытливыми глазами,

Как солнца жаркими руками

Морей холодных взрыта глубина.

Здесь каждый действует с упорством смелым

В потоке общих дум, удач и неудач,

Один лишь узелок развязывая в целом,

Составленном из тысячи задач.

Все ищут, к истине вплотную все подходят,

Все правы — но единственный находит.

А он!..

О, из какой прекрасной дали

Он шествует, неся великий свет!

Какою пламенной любовью он согрет!

Какие ум его надежды волновали!

Как часто, как давно трепещет он,

Тому же ритму подчиненный,

Что и закон,

Победно им провозглашенный!..

Как скромен он и чист перед вещами!

Как он внимателен, едва лишь мрак

Подаст ему желанный знак

И шевельнет губами!

Как он стремительно, прислушавшись к себе,

В зеленой чаще жизни настигает

Нагую истину, и миру возвещает

Ее, подобную судьбе!

Когда такие же — и большие, чем он, —

Своим огнем земную твердь расплавят

И высших тайн врата скрипеть заставят,

Минуя ночи, дни, стенаний миллион,

К небытию во мраке обращенных,

Угасшие порывы укрощенных

И разъяренных океанов рев, —

Тогда сумеет простодушный гений

Упорных, гордых, вольных поколений,

Как острый шпиль, вонзить в небесный кров

Луч постиженья всех миров.

И вознесется перед нами зданье

Единого и полного познанья.

Идеи

Перевод Ю. Александрова

Над ужасами города, незримо,

Но явно и непобедимо

Царят идеи.

Порою кажется, что там, над нами рея,

Живут они средь неземных миров.

Они плывут в сумятице ветров.

Как зори алые, как полдни золотые,

Горячим соком налитые.

В глубинах неба вечностью дыша,

Бессмертье обретает их душа.

Вот первая из них, чье имя — Сила,

Вскипавшая в морях и в облаках,

Пока себя еще не проявила

В тяжелых торсах и тугих руках,

Или в уме молниеносном, ясном,

След оставляющем в веках.

Сквозь мглу кровавую над золотом ужасным,

Сквозь ярость плоти, страх и нищету,

Сквозь муть безумия, мы узнаем в ней ту,

Кто сдерживает нас иль гонит в пустоту.

С тех пор как жадно пожирают

Иль жизнью оплодотворяют

Миры друг друга — в атоме она

К захватам новым вся устремлена.

Ее неукротимое дыханье

В горниле города вздувает пыл восстанья.

Она рождает славу и позор.

Она, как молнии полночной взор,

Внезапно зажигает преступленье

И сеет гибель в диком исступленье.

Вот Правосудие и Состраданье,

Божественные сестры-близнецы,

Благие матери, чьи нежные сосцы

Струят лишь милосердия сиянье.

Хотят их меж собой поссорить мудрецы,

Друг друга осыпающие бранью;

Христа при этом поминают без конца —

Владыку гневного иль доброго отца, —

В зависимости от истолкованья.

Закон из божества стал идолом, который

Владеет кодексов натасканною сворой,

Вселяя только страх. Но должен расцвести

Мир свежий, как цветок огромный,

Чьи лепестки не преградят пути

Живой любви, которая найти

Сумеет свой предел в ночной глуши бездомной.

О, будущего пламенные страны,

Что так прекрасны, так мечте желанны,

Которая всему наперекор

Стремится в нескончаемый простор,

Сквозь долгий мрак — туда, где поколенья

Сольют в одно своих сердец горенья,

И выжгут ненависть, и утвердят любовь!..

Людская совесть вновь и вновь

Так утончается, так вдохновляет разум,

Что высшим исполняется экстазом

И чудеса великие творит.

Грядущее — жар-птица, что парит,

Пылающие перья к нам роняя,

Надежду в нас волшебно сохраняя,

Что справедливость землю озарит.

А там над Силой и над Правосудьем,

Над истиной, над ложью, надо всем,

Что дорого иль ненавистно людям, —

Сияет Красота. Могущественна тем,

Что миф двойной в себе объединила —

Минерву кроткую с Горгоной роковой, —

Она вошла во храм всемирный свой.

Даны ей гении в жрецы. Как два светила,

Горят ее глаза, даруя благодать.

Грядут, блистая славою нетленной,

Века, что призваны благословенной

Ковчегами даров священных стать.

Разрозненные молнии вселенной

Она хватает, чтобы их сплести —

Чтоб мир переиначить и спасти.

Египет розовый, Эллада золотая

Возвысились, ее богиней почитая;

А прежний бог, развенчанный, бежал.

Флоренция, Париж — кто только не дрожал,

Став алтарем под этими стопами,

Крылатыми и светлыми, как пламя!..

Сквозь дымку вечности она ведь и сейчас,

Полудоступная, глазами манит нас

И радостным, горячим, нежным телом.

Скользя по пальцам, до поры несмелым,

Огонь чарует и зовет.

Но современность молотами бьет,

И гул такой стоит во мгле ненастной,

Что заглушается призыв напрасный.

Но все же — вот она, гармония сама,

Владычица и сердца и ума!

Сквозь все усилия, что скепсис называет

Столь бесполезными, она нам открывает,

Как