Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Маленький человек приостановился и взял понюшку табаку.

– Дальше! – воскликнул мистер Джингль.

– А дальше, уважаемый сэр... не нюхаете?.. А, тем лучше... разорительная привычка... Итак, уважаемый сэр, вы красивый молодой человек, светский человек, вы могли бы создать себе положение, будь у вас деньги, а?

– Дальше, – повторил мистер Джингль.

– Вы меня понимаете?

– Не совсем.

– Не находите ли вы... уважаемый сэр, я поясню вам, не думаете ли вы... что пятьдесят фунтов и свобода более соблазнительны, чем мисс Уордль и ожидание?

– Не пройдет! Не возьму и вдвое больше, – сказал мистер Джингль, вставая.

– Ну-ну, уважаемый сэр, – запротестовал маленький юрист, удерживая его за пуговицу. – Пятьдесят фунтов – кругленькая сумма... человек с вашими способностями в одну секунду ее утроит... Поверьте мне... многое можно сделать с пятьюдесятью фунтами, уважаемый сэр.

– Еще больше со ста пятьюдесятью, – холодно возразил Джингль.

– Отлично, уважаемый сэр, не стоит тратить время на такие пустяки, – произнес маленький человек, – скажем... скажем... семьдесят.

– Не пройдет! – сказал мистер Джингль.

– Не уходите, уважаемый сэр, умоляю, не спешите, – сказал маленький человек. – Восемьдесят, идет?.. Я сейчас же выпишу чек.

– Не пройдет! – повторил мистер Джингль.

– Отлично, уважаемый сэр, отлично! – продолжал маленький человек, все еще удерживая его. – Скажите мне точно, сколько вы хотите.

– Дорогое предприятие, – сказал мистер Джингль. Деньги из кармана – почтовые лошади девять фунтов; лицензия три – уже двенадцать – отступных сто – сто двенадцать – задета честь – потеряна леди...

– Да, уважаемый сэр, конечно, – глубокомысленно подтвердил маленький человек, – о последних двух пунктах можно и не упоминать. Так что двенадцать... ну, скажем, сто – идет?

– И двадцать, – сказал мистер Джингль.

– Довольно, довольно, я вам выпишу чек, – сказал маленький человек и для этой цели присел к столу. – Его оплатят послезавтра, а мы тем временем можем увезти леди, – добавил он, бросив взгляд в сторону мистера Уордля.

Тот сердито кивнул головой.

– Сто! – сказал маленький джентльмен.

– И двадцать! – сказал мистер Джингль.

– Уважаемый сэр! – запротестовал маленький джентльмен.

– Дайте ему, – вмешался мистер Уордль, – и пусть убирается.

Чек был выписан маленьким джентльменом и спрягав в карман мистером Джинглем.

– А теперь убирайтесь отсюда! – сказал мистер Уордль, поднимаясь с места.

– Уважаемый сэр! – снова повторил маленький человек.

– И помните, – продолжал мистер Уордль, – ничто в мире – даже забота о семье – не заставило бы меня пойти на этот компромисс, не будь я уверен в том, что в ту минуту, когда у вас в кармане очутятся деньги, вы попадете черту в лапы, пожалуй, еще быстрее, чем без денег...

– Уважаемый сэр! – снова повторил маленький человек.

– Успокойтесь, Перкер, – отозвался Уордль. – Убирайтесь вон, сэр!

– Немедленно в путь! – ответил не ведавший стыда Джингль. – Бай-бай, Пиквик!

Если бы какой-нибудь беспристрастный зритель мог наблюдать в конце этой беседы физиономию прославленного мужа, чье имя украшает заглавный лист этого произведения, он, несомненно, преисполнился бы изумлением, видя, что огонь негодования, сверкавший в его глазах, не расплавил стекол его очков, – так величествен был его гнев. Ноздри его раздулись и кулаки невольно сжались, когда он услышал, что негодяй обращается к нему. Но он снова сдержался – он не испепелил его.

– Вот она, – продолжал закоснелый злодей, швыряя лицензию к ногам мистера Пиквика, – замените имя – отвезите домой леди – пригодится Таппи.

Мистер Пиквик был философ, но в конце концов философы – те же люди, только в доспехах. Стрела попала в цель, проникла сквозь его философическую броню в самое сердце. В припадке бешенства он швырнул в пространство чернильницу и ринулся вслед за нею. Но мистер Джингль исчез, а мистер Пиквик очутился в объятиях Сэма.

– Эхма! – сказал этот оригинальный слуга. – Видно, в ваших краях, сэр, мебель дешева. Самопишущие чернила, расписались за вас на стенке. Успокойтесь, сэр, что толку гнаться за человеком, которому повезло и который тем временем уже убрался на другой конец Боро?

Ум мистера Пиквика, как у всех истинно великих людей, был открыт голосу убеждения. Выводы у него были быстрые и твердые, ему достаточно было секунды размышления, чтобы убедиться в бессилии своей ярости. Его гнев угас так же быстро, как вспыхнул.

Мистер Пиквик перевел дух и благосклонным взглядом окинул своих друзей.

Говорить ли о жалобах и стенаниях, раздавшихся после того, как мисс Уордль увидела, что покинута неверным Джинглем? Извлекать ли на свет мастерское изображение этой душу раздирающей сцены, сделанной мистером Пиквиком? Перед нами – его записная книжка, которая орошена слезами, вызванными человеколюбием и сочувствием; одно слово – и она в руках наборщика. Но нет! Вооружимся стойкостью! Не будем терзать сердце читателя изображением таких страданий!

Медленно и грустно два друга и покинутая леди совершали на следующий день обратный путь в громоздкой магльтонской карете. Мрачно спустились тусклые и хмурые тени летней ночи, когда они вернулись в Дингли Делл и остановились у ворот Менор Фарм.