«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

О б о р и м о в. Но вы же мне…

С а в к и н. Не перебивай.

О б о р и м о в. Виноват!

С а в к и н. Разговорная аппаратура… э-э-э… компактная, на редкость точно действующая. А руководители филиала НИИ попросту впали в амбицию. Мы их поправим! Ты ражобрался с теми данными, которые подработали в одном из твоих секторов?

В е н ц о в а (тихо). Разобрался.

О б о р и м о в. Разобрался!

С а в к и н. Ну и что ты шкажешь?

Оборимов не может собраться с мыслями.

В е н ц о в а (тихо). Гениальная конструкция!

О б о р и м о в. Необыкновенная, гениальная конструкция! Это новая эра в управленческой технике!

Воспользовавшись тем, что Оборимов увлечен телефонным разговором  В е н ц о в а  выходит, осторожно заглядывает в общую комнату, из которой разговаривает по телефону Савкин.

С а в к и н. Далее… э-э-э… Есть мнение инстанций, что контору твою давно пора… Арташес, налей, пожалуйста, нарзану… (Пьет воду, налитую Авсеньевым из графина.)

Оборимов растерянно вертит головой.

Кхм… Спасибо, Арташес! Да!.. Так вот, в инстанциях решают: слить, объединить твою контору с базой Тимохина и образовать экспериментальный центр управленческой техники с генеральным директором во главе. Смекаешь, что за этим может штоять?

О б о р и м о в (в полной растерянности). Пока не очень, Сергей Николаевич.

С а в к и н. Мог бы добавить: незабвенный или бесценный… (Хохочет старчески хрипловато и сдавленно.) Эх, Шлавка, мало тебе Хрисанф уши драл, мало! Смекай вот в каком направлении… Дай на мое имя завтра к десяти утра обстоятельную запишку, штраничках на двух-трех, не больше. В этой запишке скажи все так, что контора твоя в ее теперешнем шоштоянии не нужна, себя не оправдывает. Вот уж это будет настоящее сокращение штатов!

В е н ц о в а  возвращается в свою комнату.

О б о р и м о в. Сергей Николаевич!..

С а в к и н. Молчи. Обожди… я челюсть подправлю… выпадает… В своей бумаге найди место и… э-э-э… вставь несколько великих шлов про ражговорное уштройство Копылова. Мол, гениально и так далее.

О б о р и м о в. Сергей Николаевич, вы ведь… и НИИ…

С а в к и н. В этом НИИ окопались жах… жах… жахребетники! Понял?

О б о р и м о в. Э-э-э…

С а в к и н. Будешь писать, не стесняйся в выражениях, докажи, что твоя контора себя ишшжила.

О б о р и м о в. Как же не стесняться в выражениях, когда контора… пятнадцать лет?

С а в к и н. Ты хочешь быть генеральным директором экспериментального центра?

О б о р и м о в. Я?! (Задохнулся.) Сергей Николаевич… детям, если они будут, и внукам накажу имя ваше…

С а в к и н. Ладно, незабвенный, молши. Я пока еще разочек… она, проклятая… (Шепеляво.) Змея, шелюсть… А как без шелюсти?

О б о р и м о в. Всюду халтурщики! Даже челюсть не могут сделать как следует!..

С а в к и н. Ты сказал «вшюду халтурщики»? С этим тежишом у меня смотри! Знаешь, сколько ижделий имеет жнак кашества?!

О б о р и м о в. Верно, мудро!

С а в к и н. Ты шпошобен вошпринимать ж… ж… ждравые мысли. Но, говорят, копируешь меня, экаешь при ражговоре?

О б о р и м о в. Сергей Николаевич, исключительно… э-э-э… для солидности! Но если…

С а в к и н (смеясь). Шут ш тобой! Экай шебе, раж… ражрешаю.

О б о р и м о в. Отеческая щедрость, Сергей Николаевич! Ничтожной буковкой — и той делитесь.

С а в к и н. Так ты… э-э-э… как напишешь про свою контору?

О б о р и м о в. Да кому она теперь, моя контора, нужна?! Полностью себя изжила! Работаем сами на себя, а для чего — никому не понять.

С а в к и н. Голош не мальшика, но мужа! В таком духе и напиши. Запишку пришли на мое имя с курьером, в запешатанном пакете к десяти утра. А к двенадцати приходи ко мне сам. Дело пока шек… шек… шекретное, никому ни шлова.

О б о р и м о в. Будет сделано.

С а в к и н. Раштешь, Шлавик!.. До встреши.

О б о р и м о в. Обнимаю вас, Сергей Николаевич! Нижайший поклон Таисии Аркадьевне.

С а в к и н. До жавтра, мой бриллиантовый. (Опускает трубку.)

Оборимов тоже опустил трубку, победоносно взирает на Венцову. Авсеньев и Наташа с трепетом смотрят на Савкина.

Н а т а ш а. Что будет, а?!

С а в к и н. Спокойно, матросы, корабль тонет нормально.

О б о р и м о в. Гм… Генеральный директор?!..

В е н ц о в а. Поздравляю, Вячеслав Хрисанфович!

О б о р и м о в. Рано, рано. (Плюет через левое плечо.)

В е н ц о в а. Да-да-да! Стучу по дереву. (Вместе с Оборимовым стучит по столу.)

О б о р и м о в. И эту трудную дорогу можно осилить… Но необходимо, чтобы рядом была спутница…

В е н ц о в а. Это уж вам видней!

О б о р и м о в. Для тебя, Лера, э-э-э… я найду отличную должность. Слить твой сектор с сектором Белошейкина и руководство отдать тебе… Это мелочь в сравнении с тем, что ты теперь сможешь получить. И новая должность и зарплата сразу поставят тебя ближе ко мне… Понимаешь?

В е н ц о в а. Все понимаю!

О б о р и м о в. Заметь, в экономике, науке, технике, во всех звеньях жизни идет обновление, всюду нужны энергичные молодые люди, и я в этом смысле… А?

В е н ц о в а (очень серьезно). То, что надо.

О б о р и м о в. Прогресс всегда был силен энергией, делом. Сегодня, в день перехода на летнее время, свершилось такое событие…

В е н ц о в а. В этом я вижу нечто символическое!

О б о р и м о в. Верно, верно!.. Сегодня вечером, в семь тридцать, позвони мне по этому телефону. (Черкнул на клочке бумаги.) Я буду ждать. Позвонишь?

В е н ц о в а. Еще бы!..

О б о р и м о в. А сейчас я пойду. Нужно заняться, чтобы завтра… Да, срочно пришли мне материалы Копылова. Пока! (Уходит, гордо неся голову.)

Венцова тихо смеется. В ее кабинет робко входит  Н и к о н о в а.

Н и к о н о в а (льстиво). Валерия Михайловна, не нужен ли вам кипятильничек? Персональный. У меня есть импортный…

В е н ц о в а. Я пью чай в буфете.

Н и к о н о в а. Извините. (Исчезает.)

С а в к и н. Загляну-ка я к верной спутнице «генерального директора»… (Захватив толстую папку, выходит и появляется в комнате Венцовой.) Извините, мы с вами, Валерия Михайловна, так и не закончили беседу.

В е н ц о в а (берет из рук Савкина папку). Материалы по этой новинке?

С а в к и н (уже с некоторым сомнением). Но вы советовали хорошенько над ними подумать?..

В е н ц о в а. Возьму как есть.

С а в к и н. Вы, надеюсь, подпишете мое заявление об уходе с работы?

В е н ц о в а. Пожалуйста. (Подписывает.) Толик, почему ты вдруг перешел со мной на «вы»?

С а в к и н. Как-то не заметил… Официальная беседа…

В е н ц о в а. Ты, конечно, не знаешь, какие у нас произошли чудеса?

С а в к и н. Чудес не бывает.

В е н ц о в а. А между тем жизнь поворачивается на сто восемьдесят градусов.

С а в к и н. И чья именно жизнь?

В е н ц о в а. Вообще… всех. И моя особенно.

С а в к и н (расставшись с наигранной беспечностью). Как — особенно?!

В е н ц о в а. Мне предлагают необыкновенно выгодную должность. И во всех отношениях может измениться судьба. Личная.

С а в к и н. Ты согласилась?..

В е н ц о в а. Ну-у… почти да.

С а в к и н (кричит). Чему ты улыбаешься?! Это я должен хохотать! Или плакать! Чем соблазнилась? Звони ему, он тебе свидание назначил. Звони своему «генеральному директору»!..

В е н ц о в а (рассердилась). Ты за кого меня принимаешь?! Да знаешь ли, кто суфлировал Оборимову, когда ты выступал по телефону в роли незабвенного Сергея Николаевича?!

С а в к и н. Никаких суфлеров не слышал! (Спохватывается.) Я — по телефону?..

В е н ц о в а. «Бриллиантовый», «незабвенный»…

С а в к и н. Лерка!..

В е н ц о в а. Что, «шелюсть» отпала?

С а в к и н. Есть чудеса! (Кружит Венцову.)

А в с е н ь е в (Наташе). Нет, ты была права, они давно любят друг друга…

Н а т а ш а. Какая была конспирация!

В е н ц о в а. Завтра в двенадцать по летнему