На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

К р у п и н. А ты знаешь, какой я заместитель?

Г у л а й. В курсе дела. Политический. Только что ж вы среди меня одного политбеседу проводить будете? Какая ж тут политическая работа, под пулями?

К р у п и н. Под пулями-то она самая политическая, товарищ Гулай. А беседу мы с тобой вместе среди фашистов проведем. На тему «Крепка ли Советская власть». Понял?

Г у л а й. Соображаю. (Всматривается.) Вон… идут на беседу. Слово имеет Максим Максимыч. Прошу! (Стреляет.)

Крупин бьет из автомата. Крики атакующих немцев. Крупин вдруг приподнимается и, схватившись за грудь, тяжело падает на бок.

(Прерывает огонь.) Товарищ капитан!

К р у п и н. Ничего… Ранило. Стреляй!

Гулай стреляет. Свет гаснет. Освещается командный пункт Крафта.

К р а ф т (в телефонную трубку). Хорошо! Теперь части СС вперед! Одно усилие — и мы у своих. Передайте войскам — я жду известия о прорыве и вылетаю из котла. Я встречу их с той стороны и каждому из первой тысячи сам повешу Железный крест. (Кладет трубку и склоняется над картой.) Нет, господин Русаков, теперь вы меня не удержите!

Гаснет свет. Освещается командный пункт Русакова.

Р у с а к о в (в телефонную трубку). Гусаров? Откуда?.. Стоишь на рубеже? Спасибо, дорогой! И вперед! Дави их, Гусаров! Пусть Шевченко за тобой своих орлов поднимает. Вперед! (Бросает трубку и берет другую.) Третьего… Иван Игнатьевич, давай сигнал. Вперед, по всему кольцу! Кончать их пора! (Кладет трубку и склоняется над картой.) Ну, господин Крафт, будем подводить итоги.

Гаснет свет. Освещается холм. Уже светло. Г у л а й  строчит из пулемета.

К р у п и н (очнувшись). Гулай… Держишь?..

Г у л а й. Порядок. Лезут нахально, товарищ капитан. Черные, как тараканы. На тебе, на тебе…

Пулемет умолкает.

Эх, лента кончилась! (Торопливо достает из коробки новую ленту, потом выхватывает из-за пояса две гранаты и кидает.) Ага! Кислые лимончики? (Возится у пулемета, не замечая, как, обогнув холм, сзади подползают немцы.)

Н е м ц ы  бросаются на Гулая, схватывают его, и тотчас же на холм со всех сторон сбегаются  э с э с о в ц ы  в черных мундирах и маскхалатах. Крики: «Рус, капут!», «Рус, плен!» Несколько голосов кричат: «Штурмфюрер Шмидт!» Гулая опрокидывают на землю. Появляется  Ш м и д т.

Ш м и д т. Ауф!

Солдаты поднимают Гулая.

Солдат, мы не имеем время. Где пулемет? Где пушка? (Показывает в тыл.) Говори, и я буду отпускать тебя на твой дом, к жене, к матери.

Г у л а й. А может, ты сам пойдешь к матери?

Шмидт ударяет его.

(Повисает на руках солдат, но встает на ноги.) Дура! Кто ж так бьет? Я б тебе показал, как у нас бьют.

Ш м и д т (вынимая из ножен кинжал). Это есть острый кинжал. Ты имеешь десять пальцев, я имею десять минут. Айн минута — айн палец! (Делает знак.)

Солдаты наваливаются на Гулая.

(Заносит кинжал.) Где пушка? Где пулемет?

К р у п и н (очнувшись, приподнимается). Молчи, Гулай!

Г у л а й. Будьте спокойны, товарищ капитан!

Ш м и д т. Ферфлюхте швайн! (Выхватывает пистолет и дважды стреляет в Крупина.)

Крупин падает мертвый.

(Заносит кинжал.) Где пушка? Где пулемет? Айн! (Опускает кинжал.)

Видно, как вздрагивает Гулай.

Где пушка? Где пулемет? Цвай!

Г у л а й. Руби голову, черная сволочь! Быстрей будет!

Ш м и д т. Драй!

Сзади, быстро нарастая, слышится рев танков. Все оборачиваются, вглядываясь. Крики: «Панцерн!», «Рус панцерн!», «Аллес капут!» Эсэсовцы бегут назад.

Ферфлюхте швайн! (Стреляет в Гулая и бежит.)

Г у л а й (падает, но тут же приподнимается). Врешь… Мы живучие… Дави их, ребята… Гусеницами дави… тараканов… (Падает.)

Свет гаснет. Освещается командный пункт Крафта.

К р а ф т (стуча рычагом телефона). Алло! Алло!

Вбегает  А д л е р.

А д л е р. Господин генерал!.. Танки! Танки Гусарова!

К р а ф т (вскакивая). Вы сошли с ума! Где танки Гусарова!

А д л е р. Они атаковали наши колонны у Яновки, господин генерал! Войска бегут! Все кончено! Через полчаса они будут здесь!

К р а ф т (молча поднимает глаза к небу, потом, овладев собой, садится в кресло). Вот, Адлер, запомните это на всю жизнь. Нас, немцев, губит самонадеянность. Ведь я понимал эту возможность, и я не поверил, что Русаков сделает это. А он сделал, и я погиб. Мы проиграли, Адлер! И не только здесь. Мы проиграли везде.

А д л е р. Господин генерал, нельзя терять время. Танки приближаются. Ваш самолет наготове, машина у дверей. Едем, едем скорее!

К р а ф т. Мне больше некуда ехать и некуда лететь, Адлер.

А д л е р. Господин генерал…

К р а ф т. Корабль не выплыл. Корабль идет ко дну. Капитан не покидает корабля.

А д л е р. Господин генерал, я умоляю вас.

К р а ф т. Мой добрый Адлер, это уже ни к чему. Я не могу больше воевать за Германию — сегодня я потерял веру в себя. И я не хочу видеть, как эти танки, которые идут сюда, пройдут по Унтер-ден-Линден. А они пройдут там, Адлер. Я не хочу видеть это. Это слишком страшно.

А д л е р. Я остаюсь с вами, генерал.

К р а ф т. Нет, Адлер. Я еще ваш командующий, я еще имею право приказывать. (Берет перо, набрасывает две записки и встает.) Гауптман Адлер! Это вы передадите моему пилоту и отправитесь с ним. А это… перешлете моей жене. Я не желаю возражений! Исполняйте приказ! И прощайте, мой верный, добрый Адлер. (Обнимает его.) А теперь — марш!

Адлер уходит. Став за столом над картой, Крафт вынимает из кобуры парабеллум. Издали слышится шум танков и панические крики. Крафт подносит пистолет к виску. Свет гаснет. Выстрел.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Палисадник перед домом генерала Русакова. Слева — стена дома и крыльцо. У крыльца — а в т о м а т ч и к. Из дома  с о л д а т ы  выносят вещи — чемоданы, кровать, стулья. Справа через сцену пролегает дорога. Палисадник отделен от нее невысокой оградой. В палисаднике у ограды сидит на скамье  Г р о м о в  с погонами рядового. По дороге идет  М а ш а. Заметив Громова, она резко останавливается, потом быстро входит в палисадник. Громов, задумавшись, не замечает ее.

М а ш а. Андрей Михайлович?! Вы?.. Вы…

Г р о м о в (вскочив). Маша? Здравствуйте.

М а ш а. Значит, это была неправда?

Г р о м о в. К сожалению, правда. Мне просто повезло — я бежал.

М а ш а. Это чудо!.. Как я рада за вас!.. Ведь теперь вас должны восстановить? Правда?

Г р о м о в. Не знаю. Вот вызвал командующий фронтом.

М а ш а. Как хорошо…

Г р о м о в. Что у нас в батальоне, Маша?

М а ш а. Я уже не служу в батальоне, Андрей Михайлович. Я перешла сюда, во фронтовой госпиталь.

Г р о м о в. Как?!

М а ш а. А разве это имеет какое-нибудь значение?

Г р о м о в. Не знаю. Может быть… Маша, я очень виноват перед вами.

М а ш а. Бросьте, Андрей Михайлович, к чему поминать старое?

Г р о м о в. Старое?

С улицы через палисадник торопливо проходит  Б ы с т р о в  с пакетом в руке. Громов, вытянувшись, козыряет. Быстров, не глядя, отвечает ему, но потом приостанавливается.

Б ы с т р о в. Вы не капитан