На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

К а т е н ь к а (подойдя). Ой, совсем старый старичок и девочка… тянут такую тяжелую тележку… Зачем они?

К о б ы л к о. Барахлишко, не видишь?

С а ш е н ь к а. Смотрите, флажки по бокам — французский и итальянский.

К о б ы л к о. Из концлагеря или с каких других работ. Расползаются людишки по всей Европе. Я тут недавно четырех видал, они, правда, на лошади ехали, так у них на дуге четыре флага приделано — каждый свой повесил, тоже француз был, итальянец, поляк, а один флаг я не знаю какой… Э-э, да они к нам вроде! (Бросается к дверям.)

Ф е д о р о в с к и й. Отставить!.. Пусть войдут.

Открывается дверь. Входит  п р о ф е с с о р — старый, изможденный человек в сермяге, а с ним  З и з и  в черном залатанном гимнастическом трико, в коротенькой юбочке.

П р о ф е с с о р. Здравствуйте… бонжур!

З и з и (тихо). Бон джорно.

Ф е д о р о в с к и й. Здравствуйте.

П е т р. Вы говорите по-немецки?

П р о ф е с с о р. Я говорю по-русски. Я говорю на многих языках.

Ф е д о р о в с к и й. Чем могу служить?

П р о ф е с с о р. Мы идем из концлагеря, дороги впереди… Мы низко склоняемся перед русской армией за нашу свободу, за нашу жизнь.

Профессор, а затем Зизи низко кланяются.

Мы просим господина советского коменданта подать нам… несколько хлеба, совсем немного хлеба… и разрешите отдохнуть… длинная дорога… Наш дом а Пари…

Федоровский повернулся к Кобылко.

О нет бесплатно, нет бесплатно!.. Зизи — танцовщица, это ее шанс. Мы можем… как это по-русски?.. Концерт… дать концерт! Зизи!

Зизи выходит на середину комнаты, замирает. Профессор достает большую губную гармошку. Комендатуру заливают звуки веселого «матчиша». Зизи, высоко вскидывая тонкие ножки, танцует канкан. Кончив танцевать, она опять замирает с опущенными глазами, тяжело дыша. Ефрейтор Катенька и ефрейтор Сашенька аплодируют. Тихо аплодируют и немцы.

Ф е д о р о в с к и й (широко улыбаясь). Ничего танчик, только малость похабный.

П р о ф е с с о р. Я не понимаю… Кес кесе «похабный»?

Ф е д о р о в с к и й. Ну как вам попроще объяснить… В общем… В общем идейно порочный…

П е т р. Товарищ лейтенант хочет сказать…

Ф е д о р о в с к и й. Отставить, Бородин.

П р о ф е с с о р (взволнованно). Нет, нет… Нет порочный, нет порочный! Зизи очень скромная, очень деликатная… как это? …барышня. Ее мать была итальянка, она очень боялась бога… Зизи училась в студии искусств… класс балета. Она танцевала Чайковского… как это?.. танец маленьких лебедей… Да, да, маленьких лебедей… (Помолчав, вздохнул.) Она не стала большим лебедем.

С а ш е н ь к а. Наша Катенька тоже танцевала танец маленьких лебедей…

К а т е н ь к а (очень грустно). И тоже не стала большим лебедем.

П р о ф е с с о р. Зизи и теперь может танцевать маленьких лебедей. Но это невозможно соло. (Поворачивается к Катеньке.) Может быть, мадемуазель ефрейтор окажет нам честь… Я мог бы исполнить музыку.

К а т е н ь к а. Ой, что вы!.. Нет, нет. Это же было так давно, тысячу лет назад. Я и спину-то держать не смогу.

С а ш е н ь к а (горячо). Сможешь, Катенька! Ты все можешь! Миленькая, хорошенькая, родненькая, золотце, станцуй с этой девушкой. Это же будет так замечательно хорошо!.. Товарищ лейтенант, разрешите!

Ф е д о р о в с к и й. Ну-ну… Только чтоб — во!.. Учти — Европа.

К а т е н ь к а. Нет, нет!.. А может быть, попробовать, а? Очень хочется попробовать… (Обводит всех глазами.) Так хочется попробовать… (Быстро сбрасывает сапоги, остается в чулках, подбегает к Зизи.)

Взявшись за руки, Катенька и Зизи замирают в исходной позиции. Профессор подносит к губам гармошку, раздается мелодия танца маленьких лебедей. Катенька, в своей защитного цвета юбке и гимнастерке, и Зизи старательно, как впервые выпущенные на сцену юные балерины, исполняют танец. Немцы-музыканты вдруг один за другим начинают подыгрывать, каждый на своем инструменте, и вот уже звучит весь оркестр. А когда танец кончается, все надолго застывают в молчании, как бы вспоминая каждый свое. Зизи и Катенька долго смотрят друг на друга, а потом вдруг обнимаются и начинают реветь. Пауза.

Ф е д о р о в с к и й (негромко). Сержант Кобылко!

К о б ы л к о. Есть сержант Кобылко!

Ф е д о р о в с к и й. Выдать артистам буханку хлеба и полкило сала.

К о б ы л к о. Есть выдать артистам буханку хлеба и полкило сала.

П р о ф е с с о р (вздохнув). Простите, господин комендант, но я не есть артист. Я есть профессор-лингвист… И я мог когда-то изъясняться в совершенстве на четырнадцати языках.

Ф е д о р о в с к и й. Ясно. Сержант Кобылко… Выдать профессору две буханки хлеба и килограмм сала.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

На несколько опустевшей площади стоит небольшая  ш е р е н г а  с о л д а т, среди них — З у б о в, Ф и р с о в, П е т р  Б о р о д и н. Перед строем прохаживается старшина  К у з о в к о в.

К у з о в к о в. Глаза бы мои на вас не глядели… Партизаны! Орда татарская!.. Что есть главное в обмундировании? Единообразие! Есть оно у вас? Нет у вас никакого единообразия в обмундировании… Строевым тоже ходить разучились. В общем, разболтались вы на войне… А ведь какой у нас сегодня день? Праздник, можно сказать, первое мирное увольнение. Ну, ничего, война кончилась, теперь я вами займусь!

З у б о в (ласково). Да не тяни ты, Иван Михайлович!

К у з о в к о в. Сержант Зубов, выйти из строя!

Зубов, позванивая орденами и медалями, которыми у него увешана вся грудь, делает шаг вперед.

З у б о в. Ну вот он я… вышел.

К у з о в к о в. Ты что же, не знаешь — в строю я тебе не Иван Михайлович, а товарищ старшина.

З у б о в. Ладно, Иван Михайлович, пусть будет товарищ старшина.

К у з о в к о в. Кто будет?

З у б о в. Вы будете.

К у з о в к о в. Орденов нахватал, а устав забыл. Не «ладно», а «есть», понял?

З у б о в. Понял.

К у з о в к о в. Что понял?

З у б о в. Что вы не Иван Михайлович.

Все заулыбались.

К у з о в к о в (вздохнув). Дай сюда автомат. (Берет у сержанта автомат, внимательно осматривает на свет канал ствола.) Так и есть, оружие не чищено! В канале ствола грязь…

С о л д а т ы (хором). Отсюда и вши!

К у з о в к о в. Точно. (Зубову.) Сколько не чищено?

З у б о в. Двое суток.

К у з о в к о в. Почему?

З у б о в. Спал.

К у з о в к о в. Двое суток?

З у б о в. Точно. И третьи бы проспал, если бы ребята не разбудили.

К у з о в к о в. Нельзя тебе с таким оружием в увольнение идти.

З у б о в (живо). Правильно. Нельзя. Это они меня уговорили. Я лучше спать пойду.

К у з о в к о в (озадаченно). Ты что же… не хочешь пойти по Европе погулять?

З у б о в. Я по ней во как нагулялся. (Вздохнув.) Мне бы сейчас по России пройтись!

К у з о в к о в (вздохнув). По России… (Сердито.) Сержант Зубов, слушать мою команду! Смирно!.. Напра-аво!.. Строевым!.. Марш!

Внезапно с точностью и лихостью бывалого строевика сержант Зубов проделывает все движения и идет по площади, красиво печатая шаг.

…Кру-угом!.. Стой!.. Сержант Зубов, ко мне!

З у б о в (подбегая, щелкает каблуками). Сержант Зубов по вашему приказанию прибыл.

К у з о в к о в. Можете встать в строй.

З у б о в. Есть встать в строй. (Так же лихо и четко проделывает очередную серию движений, занимая место в строю.)

К у з о в к о в (довольно). Значит, вспомнил?

З у б о в. Так точно, вспомнил, Иван Михайлович!

В строю рассмеялись.

К у з о в к о в (протягивая автомат). А оружие чтоб завтра блестело, как пасхальное яичко… или как сапоги у товарища полковника.