На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

Ф и р с о в. Товарищ старшина, разрешите обратиться?

К у з о в к о в. Обращайтесь.

Ф и р с о в. Товарищ старшина, а нельзя, чтобы оружие не брать с собой? Уж очень надоело таскать!

К у з о в к о в (строго). Нет. Пока разные происшествия могут иметь место… Поэтому без оружия ходить ни в коем случа́е!

П е т р (не удержавшись). Слу́чае.

К у з о в к о в. Что?

П е т р. Слу́чае — правильно, а не случа́е.

К у з о в к о в. А-а… (Спокойно.) Сержант Бородин, выйти из строя.

Петр делает шаг вперед. Остальные сдержанно прыскают.

Всем, кроме Бородина, слушать мою команду! Можно в город отправляться. Стараться всем вместе держаться. Разойтись!..

Строй, зашумев, ломается. Все уходят.

(Поворачивается к Петру, помолчав.) Да-а. Бородин… Образование у тебя, конечно, повыше… Но зато у меня полоски пошире да и годков за моей спиной поболе пробежало… А ты… вместо того чтобы вот так ляпать при всех, отозвал бы меня в сторонку да тихонечко и объяснил: так, мол, и так, товарищ старшина, вот эдак-то пограмотней будет. Я ведь за это всегда только спасибо скажу… Да-а… А если так, как ты, действовать… (Грустно вздохнув.) Тогда зачем же оно, образование-то…

П е т р (не сразу, очень смущенно). Простите меня, товарищ старшина.

К у з о в к о в. А в город я тебя не могу пустить по причине подворотничка. Где он у тебя?

П е т р. Что?

К у з о в к о в. Подворотничок.

П е т р. Нет у меня подворотничка.

К у з о в к о в. Я вижу, что нет. Я спрашиваю, где он?

П е т р (чуть вызывающе). Я его, товарищ старшина, еще под Курском вместе с гимнастеркой потерял.

К у з о в к о в. Ну вот, под Курском и пойдешь в увольнение.

П е т р (с готовностью). Ясно. Разрешите идти в роту?

Пауза.

К у з о в к о в (покачав головой). Эх, вы… Можно сказать, полземного шара на пузе, по-пластунски проползли, а находчивости у вас никакой!.. А ну следуй за мной!

Кузовков, а за ним Петр подходят к магазину. У магазина умирает со скуки  ч а с о в о й. Увидев старшину, он вытягивается.

(Часовому.) Стоишь?

Ч а с о в о й. Стою, товарищ старшина.

К у з о в к о в. Ну стой… Я сейчас. (Проходит в магазин.)

Ч а с о в о й (зевнув, Петру). Закурить есть?

П е т р. Найдется. (Извлекает из кармана массивный портсигар с вмонтированной в него зажигалкой.)

Ч а с о в о й. Ого!.. Как у полковника… (Закуривает и, выпустив колечками дым, спрашивает небрежно.) «Кемел»?

П е т р (так же небрежно). Нет… «Честерфильд».

Слышится осторожный стук по стеклу. Повернувшись, они видят за треснутым стеклом витрины Кузовкова. Он выглядит довольно забавно, расхаживая среди фраков, шляп, перчаток, галстуков и прочего. Кузовков манит Петра пальцем. Тот подходит ближе. Кузовков жестом просит его поднять вверх подбородок. Петр задирает голову. Кузовков, поглядев на него, начинает примеривать взглядом шеи стоящих на подставках манекенов. Наконец, выбрав, он подходит к одной из голов, отстегивает воротничок и, потрепав голову по щеке, уходит с витрины. Выйдя из магазина, он подходит к Петру, протягивает ему воротничок.

К у з о в к о в. Ну вот и порядок. Иголка имеется?

П е т р. Имеется, товарищ старшина. (Снимает с головы пилотку, достает из нее иголку с черной ниткой.) Только нитка черная.

К у з о в к о в. Ничего… Там не видно… Действуй.

П е т р. Есть. (Сбрасывает автомат, снимает гимнастерку и начинает пришивать воротничок.)

К у з о в к о в (часовому). Происшествий никаких не было?

Ч а с о в о й. Какие могут быть происшествия, товарищ старшина, я же портки да шляпы охраняю… Если бы это винный магазин был, тогда бы и происшествия были… или в крайнем случае парфюмерный.

К у з о в к о в. Не уважаю одеколон.

Ч а с о в о й. Не скажите, товарищ старшина, по-моему, цветочный вполне. Хуже, если дорогие сорта.

К у з о в к о в. Самая жуть — это духи.

Ч а с о в о й. Духи — это точно… противней уж ничего придумать нельзя… Не-ет, самое милое дело — «Тройной». И пьется легко, и никакой тебе потом изжоги.

П е т р (надев гимнастерку и приведя себя в порядок). Разрешите, товарищ старшина?

К у з о в к о в (оглядев его). Вот теперь другой коленкор… Теперь, Бородин, ты нормальный сержант Советской Армии. Понятно?

П е т р. Понятно, товарищ старшина.

К у з о в к о в. Теперь тебе можно и в увольнение пойти, а мне можно и отпустить тебя…

П е т р. Есть пойти в увольнение!

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Небольшой лес на окраине, в который переходит городской парк. На заднем плане — река, та же, что протекает через город. Среди деревьев — угрюмая средневековая башня, побитая снарядами, видимо, не только в эту войну. Издали доносятся звуки старинного вальса, исполняемого немецким оркестром. Появляется  П е т р  Б о р о д и н, осматривается. Его внимание привлекает старая башня. Он подходит ближе. И вдруг рядом с ним шлепается о землю какой-то предмет. Петр быстро, привычно залег, выставив вперед автомат. Ждет. Вокруг тишина, только по-прежнему доносятся звуки вальса. Петр осторожно поднимает упавший предмет.

П е т р (удивленно). Камень…

И сейчас же рядом с ним шлепается второй.

(Рванулся к башне.) Выходи, гад!.. Слышишь! Стрелять буду!..

Из пролома башни выскочила  И н г а.

Петр опешил, увидев девушку в стареньком, порванном платье. Воспользовавшись его замешательством, она бросилась бежать.

Стой!.. Стой!.. Стреляю!

И н г а (остановившись). Стреляй! Ну?.. Я тебя не боюсь! Стреляй!

П е т р (помолчав). Нужна ты мне…

И н г а. Чего смотришь? Стреляй! Я вас ненавижу. Тебя ненавижу. Стреляй!

П е т р (нахмурился). А ну пойдем!

И н г а. Что?

П е т р. Пойдем, говорю.

И н г а. Куда? (Ее решимость начинает исчезать.)

П е т р. Куда… (Он и сам еще не знает куда.) Найдем куда.

И н г а. Зачем?

П е т р. Затем. Там разберутся. Почему камнями кидаешь и вообще, кто ты такая.

И н г а (снова решительно). Я немка! Я тебя ненавижу.

П е т р. Ладно. Слыхали. Иди, иди.

Они прошли несколько шагов.

И н г а. Меня расстреляют? Или сошлют в Сибирь?

П е т р. Нужна ты… расстреливать тебя… А если ты шпионка, могут и расстрелять.

И н г а. Я не шпионка. Я люблю Германию. Я буду с вами бороться.

П е т р. Опоздала. Раньше нужно было. А теперь что же — война кончилась.

И н г а. Значит, я должна умереть… Ну что ты на меня смотришь? Зачем меня вести куда-то? Убей меня лучше здесь. Я и сама хотела это с собой сделать, но у меня не хватает сил. Убей. (Тоскливо.) Как ты убил мою Германию, мою родину…

П е т р. Ты… ты что? Совсем неграмотная?

И н г а (заносчиво). Я грамотнее тебя в десять раз. Я почти окончила гимназию.

П е т р. Окончила гимназию, а простых вещей не понимаешь. Да разве можно так говорить… Это же… ну просто грех — просить смерти, когда кончилась такая война… (Делает шаг к ней.)

И н г а (быстро отступая). Я знаю… Я все знаю! Ты хочешь отвести меня к своим солдатам, чтобы сначала надругаться надо мной… Все равно у вас ничего не выйдет: я вас всех искусаю и исцарапаю!

П е т р (взрываясь). Ты что плетешь?! Ты за кого меня принимаешь?

И н г а (не слушая). Я знаю, ты боишься выстрелить, потому что я смотрю на тебя. Хорошо. Я