Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Б у л ь в а. Слава богу, хоть ничего не видно!

П а п у л л и й. И вдруг — свет.

Б у л ь в а. Как будто нельзя немножко посумерничать!

П а п у л л и й. Плошки с человеческим жиром. (Сам пугается.)

Б у л ь в а. Дорогая это штука?

П а п у л л и й. Не знаю, у меня собственные запасы. Глядь, а в часовне — бассейн, вокруг столики расставлены, и сидят за столиками одни скелеты.

Б у л ь в а. Мне хоть бы хны. В большой компании не страшно.

П а п у л л и й. Один я был в теле, скелеты на меня пялились и делали вот так. (Лязгает зубами.) Вдруг чувствую — позади меня кто-то стоит. Оборачиваюсь — скелет, этакий элегантный, на груди, на косточке — ну, знаете, по которой у гусыни определяют, какое будет лето…

Б у л ь в а. А, на копчике…

П а п у л л и й. …на копчике — никелированная бляха с номером «тринадцать», через локтевую кость салфетка переброшена: скелет-метрдотель. Я заказал черный кофе, принес его этакий скелетик-шпингалетик, совсем мальчишечка — и знаете в чем? В черепе. Взял я этот череп, собираюсь пригубить — вдруг вижу: что-то знакомое… Да ведь это череп моего дедушки! Хотел было позвать хозяина и устроить скандал, — мол, заказал кофе в нормальной чашке…

Б у л ь в а. …а принесли в дедушке…

П а п у л л и й. …вот-вот. Ан вижу: высоченный скелетище без головы ощупью пробирается между столиками. Подходит ко мне, берет череп, насаживает себе на шею — и превращается в моего дедушку. Говорит: «Ах, это ты, — ну, пей, пей!» И снова подает мне свой череп. Я беру, подношу ко рту — и вдруг череп делает вот так…

За сценой слышится душераздирающий вопль. Бульва и Папуллий безмолвно застывают.

…и вдруг этот череп, говорю, делает вот так…

За сценой опять раздается вопль.

Пойду, дам ему в морду! Я падок на всякую чертовщину, но это уже слишком! Пойдемте-ка, взглянем!

Б у л ь в а. Мерзавец сторож. Доберусь же я до него, разрисую ему физию! Уходят.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Р а т а т а, в т о р о й  с е н а т о р, потом  Ц и ц е р о н  и  Б р у т.

Закутанный в тогу  в т о р о й  с е н а т о р  входит и останавливается. Р а т а т а  вбегает следом, огибает колонну, бросается на него и закалывает. Второй сенатор, захрипев, падает. Вбегают  Б р у т  и  Ц и ц е р о н.

Р а т а т а. Он мертв!

Б р у т (взглянув на убитого). Это не Цезарь!

Р а т а т а. О Осирис, ошибка! (Поспешно удаляется вместе с Брутом.)

Ц и ц е р о н. Погодите, я потерял слуховой рожок! (В поисках его заходит за колонну.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Ц и ц е р о н (за колонной), Б у л ь в а, П а п у л л и й.

П а п у л л и й (входя). Скорей бы уж светало!

Б у л ь в а. Вон там, за колоннами. Кто-то прячется, скорчившись…

П а п у л л и й. Не надо было рассказывать про дедушку!

Б у л ь в а. Это ваш дедушка, а не мой! Да еще безголовый.

Ц и ц е р о н  в поисках слухового рожка покидает свое укрытие и натыкается на Папуллия. Все трое ужасно напуганы и стоят друг против друга, дрожа от страха.

Б у л ь в а. Это, часом, не ваш дедушка?

П а п у л л и й (Цицерону). Сударь, слыхали — здесь кто-то кричал?

Ц и ц е р о н. Не слышу!

Б у л ь в а. Сейчас-то и впрямь ничего не слышно, а вот только что!

Ц и ц е р о н. Не слышу!

П а п у л л и й. Сейчас мы тоже ничего не слышим, но только что…

Ц и ц е р о н. Не слышу!

Б у л ь в а. Да не о том речь, не о сейчас…

П а п у л л и й. …будь сейчас что-нибудь слышно — мы бы все это слышали…

Б у л ь в а. …мы спрашиваем, слыхали вы что-нибудь минутой раньше?

Ц и ц е р о н. Не слышу!

П а п у л л и й. Мы тоже ничего не слышим!

Ц и ц е р о н. Я потерял слуховой рожок.

Б у л ь в а. О боги, да он глухой!

Ц и ц е р о н (громко). Я потерял слуховой рожок!

П а п у л л и й. Так ищите его и не поднимайте крик!

Ц и ц е р о н. Говорите громче!

Б у л ь в а. Тише вы!

Ц и ц е р о н (кричит). Вы не видели слуховой рожок?

П а п у л л и й (кричит). Тихо, не орите!

Ц и ц е р о н (кричит). Слуховой рожок!!

Б у л ь в а (кричит). Говорите шепотом!

Папуллий зажимает Цицерону рот, потом осторожно отводит руку. Цицерон замечает лежащий в углу слуховой рожок и по-детски ликует.

П а п у л л и й (оторопело). Псих какой-то! (Улепетывает вместе с Бульвой.)

Ц и ц е р о н. Проклятый рожок! Наконец-то я его нашел. (Поднимает рожок и убегает.)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Р а т а т а, А н т о н и й, потом  К л е о п а т р а  и  Ц е з а р ь.

Р а т а т а  и  А н т о н и й  входят с разных сторон, встречаются.

А н т о н и й. Кто убил сенатора Флавия?

Р а т а т а. Я.

А н т о н и й. Зачем?

Р а т а т а. По ошибке, думал — это Цезарь.

А н т о н и й. Бессмысленное кровопролитие!

Р а т а т а. Одним римлянином больше — одним меньше!

А н т о н и й. Думай, что говоришь, Ратата! Как мне теперь утаить это убийство?

Р а т а т а. Так же нагло, как ты скрываешь свою связь с Клеопатрой!

А н т о н и й. Э, да ты, кажется, собираешься сводить личные счеты?

Входит  К л е о п а т р а, оба ее не замечают.

Р а т а т а. Ты стоишь на моем пути, остерегись!

А н т о н и й. До римлянина тебе еще далеко, Ратата!

К л е о п а т р а. Ха, ревнивые петухи, вздорят, как бабы!

Р а т а т а. Убедись же, Клеопатра, кто из нас более тебя достоин! (Выхватывает из ножен кинжал, бросается на Антония.)

К л е о п а т р а. Осторожно, Антоний!

Антоний обнажает меч и закалывает Ратату, тот падает.

Р а т а т а (распростертый на полу). Горе мне, я умираю… (Испускает дух.)

Входит  Ц е з а р ь, закутанный в тогу.

Ц е з а р ь. О адские когорты! Ономатопея была права! Я застиг тебя на месте преступления, изменница!

К л е о п а т р а (бросается Цезарю на шею). Мой Юлий, ты был на волосок от смерти.

Ц е з а р ь. Что за вздор ты мелешь, египетская царица?

К л е о п а т р а. Дай сказать, Юлек! Ратата с помощью вероломной Ономатопеи заманил тебя сюда, раздув пламя твоей ревности. Он собирался убить тебя, Цезарь!

Ц е з а р ь. Невероятно! Где этот негодяй?

А н т о н и й. Уже плывет на челне Харона{68} через реку Ахерон{69} в преисподнюю!

К л е о п а т р а. Антоний раскрыл заговор и мужественно убил негодяя. Не сделай он этого — царица Египта осудила бы Ратату на смерть, ведь он покушался на жизнь ее лучшего друга. (Обнимает Цезаря.)

Ц е з а р ь. До чего отвратительна старость. Я ведь чуть было не поверил всем этим жалким наветам… Тебе, Антоний, завтра перед всем сенатом Цезарь воздаст хвалу! Пойдем, Клеопатра!

Уходят, как подобает влюбленным.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

А н т о н и й, Б р у т, потом  Ц и ц е р о н  и  д в а  с е н а т о р а.

А н т о н и й  уносит труп Рататы, вбегает  Б р у т.

Б р у т. Цезарь вошел в храм. Где он?

А н т о н и й. Поздно, Брут. Он удалился с Клеопатрой.

Б р у т. Догнать его!

А н т о н и й. Не торопись, сегодня ничего уже не выйдет! Но завтра Цезарь явится в сенат. И от тебя зависит, чтобы он оттуда не вышел. Ave Брут! (Уходит.)

Брут свистит в свистульку. Вбегают  Ц и ц е р о н  и  д в а  с е н а т о р а.

Ц и ц е р о н. Quirite, heureka[14], я нашел слуховой рожок!

Б р у т (Цицерону). Погоди! (Всем.) Сегодня Цезарь от нас ускользнул. Но завтра, пятнадцатого марта, он будет убит в сенате. Мы заколем его, нанеся ему двадцать три раны. Сходка у памятника Помпею. Иметь при себе кинжалы! Разойдись!

Все уходят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Б у л ь в а  и  П а п у л л и й.

Б у л ь в а  и  П а п у л л и й (охваченные ужасом, вбегают, поют).