За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь сочилася моя…»

(Внезапно, что-то решив, резко поднимается, идет к двери. Приоткрыв дверь.) Наташа, будьте добры…

В кабинет входит секретарь Председателя Совнаркома  Н а т а ш а — молодая девушка лет двадцати.

Что у нас сегодня?

Н а т а ш а (открыв блокнот). В двенадцать часов — корреспондент РОСТа Долгов, он вернулся из Лондона.

Л е н и н. Хорошо.

Н а т а ш а. В час дня — комиссия по сокращению госаппарата.

Л е н и н. Извинитесь, скажите, что я не смогу быть.

Н а т а ш а. В два часа — совещание всех хозяйственных наркоматов и представителей ВСНХ по поводу денег Красина.

Л е н и н. На завтра, на Совнарком.

Н а т а ш а. Восемнадцать часов. Товарищ Клара Цеткин. Но вы договорились с ней, что она придет к вам домой.

Л е н и н. Хорошо.

Н а т а ш а. Тут еще товарищ Брюханов…

Л е н и н. Помню. Нет, не смогу, пусть свяжется с Ломовым.

Н а т а ш а. Делегация Государственного издательства.

Л е н и н. Извинитесь, скажите, что я не совсем хорошо себя чувствую… (В ответ на испуганный взгляд Наташи.) Пустяки. Пусть обратятся к Луначарскому.

Н а т а ш а. Звонили комсомольцы из Цекамола, очень просят принять их. У них второго октября открывается Третий съезд, они хотят, чтобы вы выступили с докладом о военном и хозяйственном положении республики.

Л е н и н. С докладом?

Н а т а ш а. У них в Цекамоле очень большая дискуссия и склока, совсем запутались.

Л е н и н. О чем спорят?

Н а т а ш а. Ну, например, как называться — Коммунистический союз молодежи или Союз коммунистической молодежи?

Л е н и н. А какая разница?

Н а т а ш а. Ну что вы, они столько бумаги на это извели…

Л е н и н. Нет, я с этими вопросами совершенно незнаком, пусть Оргбюро разберет и решит.

Н а т а ш а. Но их, очевидно, интересует ваше мнение.

Л е н и н. Зачем же я буду заранее осложнять коллективное решение ЦК выражением своего личного мнения? Нет, в Оргбюро, в Оргбюро! Что еще?

Н а т а ш а. Что еще? Некто Сапожникова, работница Моссовета, просит о встрече. Ее собираются дисциплинарно арестовать на тридцать шесть часов, она говорит, что несправедливо и что вы ее знаете по какому-то митингу и сможете помочь…

Л е н и н. Сапожникова? Сапожникова… Не помню. Извинитесь и попросите ее обратиться в МК партии. Вечером, после восьми ничего назначать не будем, пойду гулять.

Н а т а ш а. Гулять?

Л е н и н. Да. Теперь каждый день буду гулять часа полтора. Наташа, и еще одна маленькая просьба: если можно, никогда не закрывайте окна шторами… какое-то неприятное чувство оторванности… как в мышеловке…

Н а т а ш а. Простите, Владимир Ильич, я не знала… (Открывает окна.)

Л е н и н. Наташа, и еще: найдите Луначарского, пусть позвонит. Скажите Цюрупе, что я жду его с материалами комиссии по сокращению госаппарата. Разыщите Кирова, пусть свяжется со мной по телефону. На три часа дня закажите прямой провод сначала с Западным фронтом, потом с Южным. Запросите в Реввоенсовете все материалы о Врангеле и в четыре часа — совещание по этому вопросу. Если будет звонок из Риги, немедленно, где бы я ни был, разыщите меня. В третьем доме Советов остановился ходок с Урала, комната шестнадцать. Я хотел бы поговорить с ним. В случае его согласия договоритесь об удобном для него времени сегодня или завтра. Когда у нас сегодня есть окошко?

Н а т а ш а. Только вечером, но вы хотели гулять.

Л е н и н. Нет, нет, эти часы трогать не будем. Может быть, сегодня в час дня, если он свободен? Как, вы сказали, фамилия этой женщины?

Н а т а ш а. Сапожникова.

Л е н и н. Нет, не помню. Не помню. И последнее: я получил вчера вот это письмо. Справьтесь, пожалуйста, об адресате. Не нуждается ли он в чем-нибудь? Только пусть товарищи наводят справки деликатно. (Передает ей письмо.)

Н а т а ш а. Хорошо. (Уходит.)

Ленин подходит к окну, долго смотрит на город.

Тихо, не спеша возникает песня «Синие кони на красной траве».

«Небо

          крылом

Провело по земле —

Синие кони

На красной траве.

Долгие гривы —

Как водопад,

А под копытами

Травы кипят,

Алые травы,

Багряные,

               рдяных корней,

Буйные травы

Российских

                 лесов и степей.

Ветер объял

Облака и траву,

Синие кони

Летят наяву!

Гордо и вольно

Рвутся вперед…

Вдруг замирают…

Ветер поет.

Свет

                  Революции,

Веры

                  дыханье моей —

Синие кони

Пронзительно-будущих дней!»[3]

Документы двадцатого года

«ГЕРОИ ПРОЛЕТАРИАТА ПРОСТЫ И ОБЫЧНЫ. ИХ ГЕРОИЗМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЛИШЬ В ТОМ, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ ВСЕ, ЧТО НУЖНО ДЕЛАТЬ В РЕШИТЕЛЬНЫЙ МОМЕНТ».

«ГЕРОИ, МЫ НЕ ЗНАЕМ ВАШИ ИМЕНА, НО МУЖЕСТВО ВАШЕ — НА ВСЕ ВРЕМЕНА!»

«Западный фронт.

Начальнику Особого отдела 15-й армии Берзину Я. К.

от члена РКСМ Богдановича С. Н.

Рапорт

Находясь на нелегальном положении в расположении войск противника 19 сентября с. г., я стал невольным свидетелем казни трех девушек молодого возраста за коммунистические убеждения, о чем и сообщаю.

Около десяти часов вечера все население станции Яськово, Петровского уезда было согнано солдатами на площадь, где в свете фар английских грузовиков у стены школы стояли, поддерживая друг друга, приговоренные. По их внешнему виду и состоянию стало ясно, что они подвергались физическим издевательствам.

На вопрос офицера, командовавшего «демократическими» палачами, о последнем желании, все трое изъявили желание спеть «Интернационал», в чем им было отказано. Тогда они назвали песню «Смело, друзья, не теряйте…».

Во время исполнения песни в толпе слышались слезы и причитания. Испугавшись возможных последствий, офицер оборвал песню залпом.

Все попытки узнать имена казненных не увенчались успехом, так как в данной местности они неизвестны и доставлены были сюда только на казнь. По непроверенным слухам — комсомолки из Питера, занимавшиеся коммунистической пропагандой среди местного населения.

Больше ничего по данному вопросу, глубоко пережитому мною лично, сообщить не могу, в чем и расписываюсь.

Богданович С. Н.»

Резолюция: «В архив. Хранить вечно».

Приложение (от автора).

«Смело, друзья, не теряйте

Бодрость в неравном бою,

Родину-мать вы спасайте,

Честь и свободу свою.

Если ж погибнуть придется

В тюрьмах и шахтах сырых,

Дело всегда отзовется

На поколеньях живых.

Стонет и тяжко вздыхает

Бедный наш русский народ.

Руки он к нам простирает,

Нас он на помощь зовет.

Если ж погибнуть придется

В тюрьмах и шахтах сырых,

Дело всегда отзовется

На поколеньях живых.

Час обновленья настанет,

Гимн наш народ пропоет,