Театр. Том 2 - Пьер Корнель

Дон Манрике.

Сколь нам ни горестно утратить, — верьте мне вы, —

Надежды на любовь кастильской королевы

И на престол, себе отчет мы отдаем,

Что не пристало нам тягаться с королем.

Мы одушевлены решением единым:

Принц, долженствующий стать нашим властелином,

Принц, свыше посланный, ваш сын и ваш оплот,

В нас не соперников, но подданных найдет.

Мечта — соединить в одну семью Кастилью

И Арагон{117} теперь, быть может, станет былью!

Мы, ревности чужды, страну свою любя,

Ей в жертву принесем с готовностью себя,

Дабы под общий стяг собрать все наши силы,

На мавров ринуться и сбросить гнет постылый.

Во имя этого любой из нас смирит

Свою гордыню; здесь не может быть обид.

Донья Леонор.

Высок строй ваших чувств, мне ваша речь утешна,

Хотя решение вы приняли поспешно:

О доне Санчо весть мой окрылила дух,

Но ведь она пока не более чем слух.

Хочу вам про свои поведать злоключенья,

Чтоб сами вывести могли вы заключенье.

Уже вы от меня слыхали, и не раз,

О временах, когда мою страну потряс

Злодейский заговор, когда был свергнут с трона

Супруг мой, дон Фернан, властитель Арагона.

Борьба закончилась, увы, триумфом зла.

В те дни я мальчика супругу родила.

Мой Санчо! Милый сын!.. Но тучи грозовые

Сгущались: мог наш враг, коварный дон Гарсия,

Узнать о мальчике. Чтоб не стряслась беда,

Был тайно увезен ребенок наш. Куда?

Не смела мужа я расспрашивать об этом,

Но сына я всегда б узнала по приметам.

Ах, рок не сжалился! Всего лишь год спустя

Супруг мне сообщил, что умерло дитя.

Сам дон Фернан обрел покой в нездешнем мире

На пятый год, — уж я готовилась Эльвире

Тогда стать матерью, — и завещал он мне

В Кастилии искать приют, в чужой стране.

Со скорбью говорил он мне на смертном ложе:

«Да охраняют тех, кто мне всего дороже,

Благие небеса! Узнайте: дон Рамон

Мной в тайну важную один лишь посвящен,

И тайну эту вам он в день откроет некий.

Скорей — в Кастилию!..» Тут он умолк навеки.

Но с дон Рамоном я не виделась с тех пор.

Теперь же слухами кастильский полон двор

И с нетерпеньем ждут послов из Арагона,

Среди которых мне назвали дон Рамона.

В надежде сладостной я верила сперва

(Меня ввела в обман всеобщая молва),

Что с другом прежних лет, Рамоном де Монкада,

Дон Санчо явится, мой сын, моя отрада!

Увы, последнее известье таково:

Послы надеются, что здесь найдут его.

Но, кроме нескольких мне близких лиц, едва ли

Здесь имя-то его до сей поры слыхали.

Дон Лопе.

А если б слышали, погиб бы он давно;

Когда ж дон Санчо жив, то имя сменено.

Коль наше вам узнать суждение угодно,

Согласны оба мы с молвою всенародной:

Иль жизни Санчо впрямь уже прервалась нить,

Иль Карлос, он один, сим принцем может быть.

При нашей ревности к пришельцу ниоткуда

Мы все ж должны признать, что жизнь его есть чудо!

Он с доблестью, с какой чарует все умы,

Взял верх, когда его унизить тщились мы;

Повадкой царственной он, безымянный воин,

Внушил, что скипетра не меньше нас достоин;

Снискал внимание двух юных королев;

Он, всенародною любовью завладев,

Еще до первого вслух сказанного слова

Мысль эту породил. Я повторяю снова:

Иль жизни Санчо впрямь уже прервалась нить,

Иль Карлос, он один, сим принцем может быть.

Негодовали мы: мешал достичь нам цели

Безродный. Но теперь мы наконец прозрели.

Он, на кого мы встарь глядели сверху вниз,

Имеет все права на вожделенный приз.

Донья Леонор.

Он доблестью высок, но не происхождением,

И знает это сам; не то с таким бы рвением

Не вздумал жертвовать своею жизнью он,

Дабы одним из вас был завоеван трон.

Дон Манрике.

Тут случай был — и так истолковать мы можем —

Мощь показать свою знатнейшим трем вельможам.

Он, — вспомните, — сказал: не ценит он почет,

Что незаслуженно от прадедов идет;

И мнит он, что в борьбе за жизненные блага

Не предки дать должны победу, но отвага.

А как он царственен! Случалось видеть вам,

Чтоб взоры опускал он на придворных дам?

Донья Леонор.

А вот и он. Сейчас откроется нам тайна.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Карлос.

Карлос.

Сеньора! Признаюсь, смущен я чрезвычайно:

Оказывают мне сомнительную честь,

Твердят в глаза, что я не тот, мол, кто я есть,

Что я — дон Санчо, принц, властитель Арагона.

Он явится — и слух умрет; но нет резона,

Чтоб я хоть час один играл чужую роль.

А если выдумки, что жив и здрав король,

Еще обидней мне; вам, полагаю, тоже.

Донья Леонор.

Но ведь народный глас, как говорят, глас божий!

И не обиду вам увидеть должно тут,

Но лишь свидетельство, что любят вас и чтут.

Дон Лопе.

Вам, сколько бы вы, принц, ни тратили усилий,

Глаз наших не закрыть, — их небеса раскрыли.

Вы поняли, что вам мы веры не даем?

Не знаем, что велит стоять вам на своем,

Но ваши доводы, признайте сами, зыбки,

И уж повторной мы не совершим ошибки.

Честь ослепила нас; мы зорче будем впредь,

Коль скоро нам она позволила прозреть.

У нас желать вам зла причины нет особой,

И знаем мы свой долг пред царственной особой.

Переодетый принц не узнан был, увы,

Безродным Карлосом для грандов были вы,

Для дона