Как песок сквозь пальцы - Полевка

как скулы и шею супруга заливает жаркий румянец. Восхитительно! Как будто в первый раз, увидев перед собой мужа, Ясмин сглатывает голодную слюну. Такой красивый и горячий! Неужели это все ему?

Альфа не оставляет времени на раздумья и переживания. Он просто накрывает собой, пресекая ненужные мысли. Горячие губы клеймят, лишая воли и сомнений. Все стало незначительным, и только жидкий огонь, текущий по венам, заставлял стонать и выгибаться в его руках, позволяя делать все, что угодно. Сейчас не было ничего важнее этих губ, этого запаха, который заменял и воздух, и рассудок. И нет занятия важнее, чем мять, гладить и скользить горячими руками, касаясь кожи.… Так волшебно, нереально, и бесконечно правильно.

Последними остатками разума Дэйчи пытался удерживать себя от вскриков и громких стонов. Он закрывал себе рот под насмешливым взглядом золотых глаз, пытаясь не издать ни звука. Омега помнил, что совсем недалеко сидят за обеденным столом Сашши с Айданом и перепуганный Вилен. Но вскоре все стало неважным, когда горячий язык альфы скользнул по метке, вышибая искрами наслаждения последние мысли.

Когда все закончилось, и хищник насытился, Ясмин, улегшись на влажное, тяжело дышащее тело альфы, целовал взмокший горячий лоб, успокаивая легкими поглаживаниями. Спустя несколько минут в дверь поскреблись. Это Азиз принес полотенца. Ясмин быстро соскользнул с кровати и сам приоткрыл дверь, а то Салах обычно широко распахивал дверь, даже не думая предварительно прикрыться. Не хватало еще мелькать голым членом перед гостями. Конечно, Айдан только позубоскалит, а вот Вилен вполне может впасть в очередную истерику.

Забрав в приоткрытую щелочку два влажных полотенца, омега стал быстро протирать еще влажную кожу, пытаясь убрать не только пот, но и запах. Затем начал было обтирать Салаха, но ему стало нелегко уворачиваться от жадных рук, и поэтому, оставив в загребущих ручках полотенце, он просто отскочил подальше и начал одеваться.

— Кто-то хотел кушать? — смеясь, спросил омега. — Идем, тигренок, покормлю тебя, бедолагу, а то жада будет ругаться, мол, заездил голодного альфу так, что он встать не может и лежит днем на кровати!

— А почему тигренок? — надулся альфа, — что, до тигра не дотягиваю? Может, тебе стоит разглядеть получше? — Салах отбросил в сторону полотенце, бесстыдно сверкнув членом, который опять начал наливаться, — и тогда ты увидишь, что тигренок уже подрос?

— Даже когда тебе будет сто лет, — Дэйчи забрался на кровать и взял в руки лицо альфы, — ты все равно будешь моим любимым тигренком, добрым, ласковым и пушистым лапочкой. Будь тигром с другими, а со мной будь тигренком, нежным и добродушным. Хорошо?

— Хорошо, — Салах подмял под себя Ясмина, с легкой грустью глядя на него. — Я люблю тебя так сильно, что согласен быть для тебя кем угодно, хоть тигренком, хоть лошадкой, даже осликом вислоухим, только бы ты был рядом и счастлив.

— Знаешь, мне слёз на сегодня достаточно! — Дэйчи уперся руками в крепкую грудь мужа. — Это все от голода! Я, когда голодный, мне тоже всегда грустное на ум приходит. Пойдем, я тебя покормлю, и ты мне все расскажешь, как там толстожопики поживают?

— Идем, — Салах напоследок лизнул супруга в нос и отпустил.

Когда они вышли из спальни, первым, кого они увидели, был довольный жада.

— Как я понял, с Диваном ты разобрался достаточно сурово! — жада поднял вопросительно бровь, но судя по скачущим в его глазах бесенятам, он сам прекрасно знал ответ на свой вопрос.

Салах кивнул ему в ответ и уселся за низеньким столиком, накрытым специально для него. Там было действительно много мяса и острых закусок. В воздухе пахло душистыми пряностями. Салах постелил салфетку на колени и принялся есть прямо руками. Он брал кусочки мяса и макал его в разные соусы. Он ел с таким аппетитом, что рот Дэйчи наполнился голодной слюной. Он сел рядом с мужем и сделал умильную рожицу, совсем как Рон, когда выпрашивал что-нибудь вредное, но вкусное. Салах только хмыкнул и, стряхнув соус со своего куска, предложил его Ясмину.

Вначале соус на мясе показался сладким и терпко душистым, он так гармонично сочетался со вкусом жареного мяса, что Дэйчи пожалел, что его было на мясе так мало. Омега даже зажмурился от удовольствия под недоуменным взглядом альфы и жада, но потом горло полоснуло жаром. Из глаз потекли слезы, язык и небо будто присыпало углем из жаровни, а изо рта, казалось, вместе с воздухом должен был вырываться огонь. Омега закашлялся и потянулся за водой, чтобы залить пожар, полыхающий внутри. Но из его дрожащей руки воду выхватили и вместо нее вложили кусочек лепешки.

Салах с мягкой улыбкой похлопал его по спине и продолжил есть. Он так щедро поддевал кусочками мяса жуткий соус, что на это было просто страшно смотреть.

— Я тебе дам все, что ты захочешь, — Салах смотрел на супруга с сочувственной улыбкой, — и твои желания для меня важны, но есть вещи, куда омегам лучше не соваться, и оставить их исключительно для альф. Ты согласен?

Дэйчи закивал головой, стараясь медленно дышать носом, чтобы утихомирить огонь внутри себя.

— Жада, а что ты слышал про Диван? — Салах насмешливо посмотрел на родственничка, которого просто распирало от возбуждения.

— Говорят, молодой наследник изволили гневаться, — очень глубокомысленно произнес жада и поджал губки, удерживаясь от смеха, но улыбочка все равно проскальзывала на его хорошеньком личике. Он продолжил трагическим шепотом, заламывая руки и закатывая глаза к потолку, как актер из омежьего любовного сериала, — говорят, что очень уважаемые и досточтимые люди от ужаса еле выползли по окончании заседания, а некоторых потом целый час успокоительным отпаивали, чтобы у них ноги перестали дрожать.

— Я тебе по секрету скажу, даже больше того, — склонившись к жада, таким же трагическим шепотом ответил Салах, — мне показалось, по запаху, что кое-кто со страха обделался. Хорошо, что у всех штаны широкие, а на ногах сапоги. Унесли свой позор с собой, хлюпая на ходу.

— Двое, — жада склонился к внуку, сделав трагическое выражение сияющей рожицы, — двое очень уважаемых людей ушли, оставляя влажные следы на камнях внутреннего дворика, — омега и альфа довольно рассмеялись, глядя в глаза друг другу. — Конечно, это были следы от слез, которые они проливали по потерянному теплому местечку в Диване, — жада с самым сосредоточенным видом стал расправлять юбку. –