Принц Фейри/The fae princes - Никки Сент Кроу

меня в свои глубины? Каковы были точные слова? Был ли я слишком сосредоточен на том, чтобы вернуться на поверхность, к Дарлинг, Вейну и близнецам, чтобы прислушаться?

Что, если я что-то упустил?

Было что-то такое в темноте… и свете…

Никогда не был королем.

Никогда не был королем.

Получив свет, я оказался в ловушке тьмы.

Что, черт возьми, они имели в виду?

Дверь библиотеки открывается. Дарлинг смеется. Вейн что-то шепчет ей. Когда они выходят из коридора, то оказываются лицом друг к другу, Дарлинг стоит спиной ко мне, а Вейн обнимает ее за бедра.

Первым меня замечает Вейн и трезвеет, избавляясь от последствий влюбленности.

Они пересекают комнату.

– Пэн, – начинает Вейн, но я перебиваю его.

– Дарлинг, принеси мне выпить.

Она стискивает зубы. Я чувствую на себе ее взгляд, прежде чем она направляется к бару за моей спиной. Из бутылки вылетает пробка, стакан со стуком падает на стойку. Я слышу, как льется ликер. Вейн пристально смотрит на меня.

Я знаю, что превращаюсь в придурка, когда боюсь.

Я не могу дышать.

Наполняю легкие дымом. Горю, горю и горю.

Дарлинг обходит вокруг стула и протягивает бокал.

– За короля «Неверленда». – Ее тон язвительный.

Я выхватываю у нее стакан и выпиваю обратно.

– Еще один.

– Что, я теперь твоя горничная?

Я сажусь прямо.

– Принеси мне еще.

Воздух меняется. Он превращается в иголки на моей коже, в острый укол воздуха. Глаза Дарлинг наливаются кровью и становятся черными.

– Как ты смеешь…

Вейн встает между нами, но при этом оказывается лицом к Дарлинг.

– Смотри на меня, – говорит он. Она вздергивает подбородок, глядя на него снизу вверх. Воздух вокруг нее колышется, как раскаленное масло. – Сядь.

Когда Вейн приказывает ей, она садится. Она раздраженно плюхается на диван и скрещивает руки на груди. Ее глаза снова становятся яркими, огненнозелеными, и она пронзает меня взглядом.

Вейн садится на низкий столик между нами.

– Что не так? – Он спрашивает меня.

– Все в порядке, – говорю я ему.

Вранье.

Он хмурится, упирает руки в бока, ладони перед собой.

– Что случилось, Пэн? Поговори со мной.

Никогда не будь королем.

Никогда не будешь королем.

У тебя не будет света…

У меня, блядь, не будет мира.

– Что не так? – Я рычу на него в ответ. – Что, блять, не так, Вейн? Динь-Динь вернулась. В Неверленде идет снег. Лагуна просто издевается надо мной. Близнецы уйдут, и я не… – Я обрываю себя, стиснув зубы.

– Что ты не сделаешь? – уговаривает он.

Я не заслуживаю тени.

Я убил трусливую Динь и, столкнувшись с ней во второй раз, выбрал тот же путь. Если лагуна пыталась преподать мне урок, я его пропустил. Или намеренно проигнорировал.

Я закрываю глаза и тру их большим и указательным пальцами.

– Ничего страшного. Все болит. Я хочу выползти из собственной кожи. – Я тушу сигарету в ближайшей пепельнице и встаю. – Не отходи от нее ни на шаг, – говорю я Вейну.

– Не отойдем, – обещает он.

Дарлинг смягчилась, но ее руки все еще скрещены на груди.

Я хочу подойти к ней. Я хочу почувствовать тепло ее кожи и услышать ее тихие стоны, когда я наполню ее. Я хочу раствориться в ней.

Вместо этого я поворачиваюсь и ухожу.

Глава 10

Питер Пэн – мудак.

Конечно, я это знала. В конце концов, он меня похитил. Но теперь я действительно это знаю.

Но я также знаю, что ему больно, и он не хочет делиться этим.

Я не могу почувствовать Пэна, как Вейна, но связь между ними есть. Это похоже на отдаленный, жужжащий, белый шум, который никогда не прекращается. Но я не могу сказать, что это значит. Тень – это все еще что-то новенькое. Я не поняла, как ее использовать.

Как только Пэн уходит, в комнате воцаряется тишина. Вейн по-прежнему сидит на кофейном столике, согнувшись пополам и уперев локти в колени. Он попрежнему без рубашки, повернувшись ко мне спиной, на которой вытатуирован череп. Его пасть открыта, из пасти торчат острые клыки.

Я думал, что это просто стиль, который он выбрал, когда наносил чернила, но теперь я задаюсь вопросом, не отражает ли это то, кем он был до появления теней. Он сказал, что был монстром. Его брат известен как Пожиратель людей. Череп с клыками подходит.

– Я беспокоюсь о нем, – говорю я, нарушая тишину.

Вейн опускает голову.

– Я тоже.

– Встреча с Динь-Динь снова выбила его из колеи.

Вейн кивает.

Я выглянула на балкон, где все еще лежал толстый слой снега. Когда мы с мамой жили в более прохладном климате, я сначала ненавидела снег. Мне нравилось носить платья и играть и под солнцем, и под дождем. У меня не было зимнего пальто, не говоря уже о ботинках, и это вынуждало меня оставаться в помещении. Поэтому я начала принимать ванну. Каждый день, иногда по два раза. Мне нравилось быть укрытой по шею в тепле. Тогда я думала, что тяга к теплу вызвана тем, что снег холодный. Но, вероятно, это было потому, что я жаждала тепла человеческих прикосновений, а горячая ванна была для меня самым близким, что я могла найти.

– Я приму ванну.

Вейн поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Что, прямо сейчас?

– Мне все равно нужно подготовиться к визиту во дворец. Я лучше начну пораньше, – Я поворачиваюсь и направляюсь в свою спальню. Вейн следует за мной. – Ты тоже идешь?

– Я обещал Пэну, что не отойду от тебя ни на шаг, так что, думаю, я тоже приму ванну.

Я смеюсь. Это неожиданный подарок, и его достаточно, чтобы успокоить беспокойство в моем животе.

Несравненный Темный собирается принять ванну вместе со мной. Это будет весело.

Вейн набирает воду, пока я провожу щеткой по волосам. Я никогда особо не заботилась о своей внешности. В детстве я была слишком долговязой, а когда подросла, стала слишком легкомысленной. Мальчикам было все равно, блестят ли у меня волосы, раздвинуты ли ноги.

Волнует ли это меня сейчас?

Я смотрю на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Стекло покрыто пятнами и мутнеет. Мое лицо стало круглее, чем было, щеки немного полнее. Я прибавила в весе с тех пор, как побывала в Неверленде, и не могу сказать, то ли это потому, что Баш готовит самую вкусную еду, то ли потому, что я счастлива. Возможно, и то, и другое.

Мне нравится эта новая версия меня.

Вейн закрывает кран. Вода капает. Раздается всплеск, и когда я оглядываюсь