Зов Ночи - Виктория Крэйн

В студии было шумно. Группа Дана уже вернулась с фуршета и теперь обсуждала вечеринку. Худенькая девушка-скрипачка сидела на коленях у гитариста и пила из бутылки пиво.

— Привет, а где Дан? — спросила Ника.

В студии тут же воцарилась тишина.

— Опаньки, а это еще кто тут у нас? — барабанщик шагнул к Нике и было протянул руку, чтобы взять ее за подбородок и рассмотреть получше, но девушка увернулась и перехватила его руку.

— Ребята, я просто задала вопрос, — повторила она.

Барабанщик прищурился и хмыкнул.

— Да это небось новая игрушка Дана, Снупи, отстань от нее, — с ехидцей произнесла скрипачка.

— Да у него сейчас и так две есть, куда еще одна-то?

— Чтоб после концерта энергетики подкачать.

Все дружно засмеялись.

— Ладно, малышка. Не бери в голову, мы просто шутим, — Снупи нарочито раскланялся

— Когда выпьем, — добавила скрипачка.

— Я не пью смертное питье, — будто великую истину объявил Снупи, поддержанную одобрительными возгласами остальных. — Ладно, подруга. Иди. Надеюсь, после Дана мне тоже что-нибудь перепадет.

Снупи жестом пригласил Нику следовать за ним. Она махнула расслабившимся музыкантам рукой. Те ответили подбадривающими возгласами.

Ника оказалась перед узкой винтовой лестницей.

— Все, детка, удачи тебе, не упади с лестницы, — напутствовал ее Снупи напоследок.

Ника начала подниматься по лестнице, медленно и осторожно, хватаясь за перила — ступеньки были очень крутыми. В конце концов, она оказалась перед небольшой дверью. Из-за нее раздавались звуки музыки и тонкий сладковатый аромат восточных курений. Девушка осторожно повернула ручку и шагнула внутрь.

Комната оказалась уютной гостиной. Полы застилали ковры, на которых были раскиданы подушки. Большой диван с высокой спинкой стоял поперек комнаты, прямо напротив камина. Сумрак комнаты развеивало множество свечей, воткнутых по три, в специальных подставках на стенах. Гостиная была пуста. В дальнем правом углу Ника приметила дверь. Девушка сделала несколько шагов в том направлении и замерла. Дан был не один. Изнутри раздавалось женское хихиканье, прерываемое мурлыкающим голосом Дана. Что-то, похожее на ревность, сжало сердце девушки. К смеху присоединился второй женский голос, Ника при желании могла бы даже разобрать слова, но голос вдруг неожиданно прервался и превратился в дикий визг. Потом раздался глухой звук падающего тела, приглушенное бормотание, звуки яростной борьбы.

Ника не шевелилась и почти не дышала, не зная, что и подумать. Дверь открылась. В комнату высунулась девичья головка с глазами, в которых плескался нечеловеческий страх, и тут же была втянута обратно. Ника вышла из ступора и бросилась к двери, распахнула ее настежь, влетела в комнату и в ту же секунду как вкопанная замерла на пороге, зажав рот обеими руками, слишком парализованная ужасом, чтобы издать хоть какой-то звук.

На полу, неестественно подогнув под себя правую руку, без движения лежала обнаженная девушка. Рядом с ней вторая, чью голову видела Ника, уже перестала сопротивляться смертельным объятиям Аэдана Шиена. Ее тело лишь слегка подрагивало. А Дан… Дан Шиен приник губами к тонкой шее и… пил кровь девушки. Ника не могла отвести глаз от этого страшного, безумного, но одновременно завораживающего зрелища. Аэдан Шиен очень медленно, как показалось девушке, оторвался от горла жертвы и повернул лицо к Нике. Она попятилась, не в силах оторвать от него глаз. Дан мягким кошачьим движением поднялся. Он был по пояс обнажен, грива густых волос растрепалась, глаза горели адским синим пламенем, губы измазаны ярко-алой кровью. И эти жуткие губы растянулись в улыбке, обнажая очень аккуратные и очень острые клыки.

Ника судорожно вздохнула и выпрыгнула за дверь. Первобытный, животный страх охватил девушку, подстегивая ее бежать. Обернувшись через плечо, она тут же бросилась к выходу из гостиной. Но Аэдан Шиен каким-то непостижимым образом уже ждал ее у двери. Девушка развернулась и кинулась к шторам на окнах, на ходу пытаясь понять, на каком она этаже, но окон не было вовсе. Она металась по комнате, и всякий раз Дан на полшага опережал ее.

— Тебе не убежать, — произнес он наконец, останавливая ее за плечо и разворачивая к себе.