Танцы на стеклах. Книга 2 - Лана Мейер

Так странно. У меня всего лишь какое-то время были закрыты глаза, а такое чувство, что исчезла вся жизнь. Чем дольше это длилось, тем острее ощущалось, вспоминалось то неземное счастье, когда я грезила о том, как здорово было стоять на носу яхты, смотреть на солнце, скрывающееся за горизонтом моря, переливающееся всеми оттенками синего цвета.

Я бы хотела вернуть хоть на час, хоть на мгновение.

Некоторые секунды, дарят тебе целую вечность, в то время, как целые часы, дни и годы, потрачены впустую, прожиты вслепую… или может быть, я ошибаюсь, и именно там, с Джаредом, я ослепла и не видела ничего, кроме его стальных глаз, в которых отражался наш маленький мир. Но, как я уже и говорила, это была лишь иллюзия. Моя иллюзия, не Джареда. У него бы не получилось обмануть меня, если бы я сама… сама, не хотела бы быть обманутой.

Как там? Наивная, неумелая, неопытная… глупышка Лана.

В сознание я прихожу резко. Вдыхаю полной грудью прохладный воздух, и распахиваю глаза. Зрение возвращается ко мне не сразу, а вот легкая головная боль кажется слишком странной. Это не мигрень. Что-то гораздо хуже. И я пока не осознаю, что именно. И где я…

Встаю с постели, едва соображая, и оглядываюсь по сторонам. Яркий свет причиняет еще одну порцию боли, ударяя по глазам, но, когда я наконец привыкаю, стены возвращаются на место, и я вижу, где нахожусь.

Я в спальне, на огромной кровати с роскошным шелковым балдахином под потолком, который поддерживают четыре столба. Тончайший шелк блестит, словно в нем спрятаны частички золота. Кровать мягкая, высокая, огромная. Как для принцессы. Заваленная подушками, на которых вышит один и тот же, пугающий меня, арабский символ.

Сердце переходит на бег, вместе с ужасающим осознанием того факта, что я… в Анмаре.

Этот ублюдок просто взял и вывез меня из страны! У меня нет ни документов, ни телефона… ничего. Неужели он думает, что я стану новой игрушкой в его гареме?! С кем он меня попутал? Господи, это все неправда. Мне слишком страшно. Перед внутренним взором внезапно встает лицо моей мамы, которая так и не дождется от меня привычного звонка в пятницу. Или уже не дождалась… Я до боли кусаю губы, чтобы не взвыть от тоски и отчаянья.

Но все куда хуже, чем я ожидала.

Я пытаюсь сделать первые шаги, но тут же падаю от того, что ноги меня не слушаются. Неизвестно сколько я пребывала в амебном состоянии…

Подползаю к пастельно-бирюзового цвета стене и слабо царапаю ее, вновь пытаясь закричать. Но из груди вырывается только жалобный писк.

– Что ты со мной сделал… – шепчу я, чувствуя острую боль в области затылка. И только когда я облокотилась на стену и ударилась об нее, я, наконец, начала понимать, что со мной что-то не так.

Нет… он же не мог сделать этого. Слишком… жестоко. Даже для него.

Закрываю глаза чувствуя, как веки обжигают, непролитые за все эти дни пребывания в коматозном состаянии, слезы. Они должны быть на моих щеках… губах. Но их нет.

Потому что верхняя часть моего лица закрыта платиновой маской. Той самой, что Джаред любезно подарил мне в самолете.

Пытаясь унять дрожь в онемевших пальцах, я поднимаю руки к затылку и нащупываю что-то твердое. Массивный замок. Маска держится на ободке, который плотно опоясывает голову, сдавливая кожу.

Видимо Джаред все-таки действительно хочет убить меня. Медленно и мучительно.

– Я сниму ее… сниму, ублюдок… – задыхаясь, пытаюсь сорвать с себя маску, но ничего не выходит.

Жалобно стону, трясусь в истерике, поддавшись панике. Я на грани того, чтобы содрать с себя чертову маску вместе с кожей.

Зачем ему страшная рабыня?

Боже, как это унизительно. Одел на меня этот ужас словно намордник на свою собаку.

Нельзя поддаваться панике. Кто-то придет и обязательно избавит меня от этой штуки… как же больно.

Шикарная комната, в которую меня поместили, расплывается перед моими глазами от слез, и спустя несколько часов рыданий до меня окончательно доходит весь ужас случившегося, и на что я теперь обречена.

Джаред не успокоится, пока не выпьет из меня всю кровь. Всю, до последней капли.

– Ты не сдашься, слышишь? – говорю себе, спустя еще несколько часов одиночества. Слегка привыкнув к боли от тесной маски, я, наконец, начинаю действовать. Должен же быть какой-то выход из этого места. Мое внимание привлек единственный источник живого света в спальне – окно. Белое солнце уже наполовину скрылось за бескрайним морем, и я, на миг, задержала взгляд на пейзаже, словно срисованном с завлекающих туристических сайтов. Голубая лагуна и пальмы. Песчаный пляж, который уходит далеко по линии берега и тянется к скалистым горам, до которых уже не доходит солнечный свет. Они, величественно возвышаясь, разрезают небо и, в тоже время, утопают во тьме, одновременно пугая и восхищая меня.

Да уж, на Нью-Йорк не похоже.

Здесь очень красиво. И настолько жарко, что тяжело дышать. Влажность, как в неисправной, запертой сауне.

Издав дикий вскрик, я начала с яростью бить ладонями и кулаками по стеклу. Мне плевать, если оно разобьется, и я буду вся в осколках. Я готова спрыгнуть отсюда, лишь бы сбежать… я не дам Джареду увидеть меня в таком виде. В рабской маске, и в белоснежном легком платье на голое тело. Я знаю его слабости. Не трудно догадаться, зачем меня так одели…

Для того, чтобы я «отрабатывала» 30 миллионов, которые потеряла его компания. Но я-то знаю, что не имею к сливу секретной информации никакого отношения. Уверена, что он сам отправил конфиденциальные файлы с моего компьютера, лишь бы придумать новую схему манипуляций.

Это уже за гранью. Через несколько часов борьбы с окном с витражными вставками из разноцветного стекла, я начинаю лихорадочно мерять свою комнату шагами. Уже глубокая ночь, и я слышу рев бушующего моря, но в моей душе царит шторм куда похлеще.

Ловя свое отражение в зеркале, быстро отворачиваюсь. Не хочу смотреть. На меня смотрит чудовище в маске с покусанными, пересохшими губами. При этом, мои волосы заплетены в аккуратную косу, платье явно сделано на заказ по моей фигуре… и у меня совсем нет волос на руках и ногах. Нигде, кроме головы и бровей.

Я прекрасно знаю, для чего был учинен доскональный и тщательный косметический ремонт. Когда я прикасаюсь руками к лицу, я чувствую аромат жасмина и ароматических масел, которые втирали мне под кожу. Готовили. Для Господина, бл…ь. И где он?!

К рассвету первого дня, я уже начинаю сходить с ума от скуки и отчаянья. Ко мне никто не приходит, и мой взгляд невольно начинает цепляться за стены и мебель, изучая роскошную клетку.

Просторная комната с огромной кроватью. В прикроватной тумбочке лежит Коран. Для меня? Серьезно?

Спасибо, Джаред.

Но ни его, ни мой Бог меня не слышат, если я до сих пор здесь.