Раненое сердце - Полевка

который раскачивал маховик истории, заставляя ее двигаться в нужном направлении. Все привыкли видеть его за плечом папы. Будучи доверенным лицом предыдущего понтифика, после его смерти он выдвинул в святой конклав вместо себя никому не известного кандидата, а потом добился, чтобы не известную никому кандидатуру из Дальних Рубежей рассмотрели вначале просто из интереса, а потом при закрытых дверях священного конклава избрали весьма неоднозначного и очень энергичного священника главой Святого Престола.

И сейчас этот властный человек находился в зале отбытия лунного космопорта без вооруженной охраны, и одет он был достаточно непривычно. На нем не было кардинальских алых одежд, а только простая черная сутана, как у странствующего монаха, препоясанная длинной веревочкой, а с головы был откинут глубокий капюшон, который открывал сильное лицо с ясными сапфировыми глазами и черные тугие локоны, слегка посеребрённые сединой.

- Крестный приперся, - передернул плечами Лекси и зло фыркнул, - что тебе надо?

- Все просто один к одному складывается, - Александр светло улыбнулся. - Я заезжал к брату, чтобы забрать тебя, но мне сказали, что ты собрал вещи и отправился в лунную гавань. Это просто промысел Божий, что ты здесь. Пошли, сынок, наш корабль отправляется с восьмого причала, и там ждут только нас.

- А с чего ты взял, что я поеду с тобой? - оторопел Лекси, - у меня другие планы…

- Нет, Лекси, - Александр печально улыбнулся, - ты поедешь со мной. Достаточно ты жил без родительского присмотра. Я очень виноват перед тобой и перед другими людьми, ведь я взвалил им на плечи свою ношу. Мое эгоистичное желание быть не только священником, но и омегой доставило окружающим много боли и страданий. Пришло время покаяния и принятия содеянного. Я оставил службу в Ватикане, сложил с себя кардинальскую сутану. Я дал этому миру умного и сильного папу, он сможет привести свою паству к Царству Божьему, а мне пора принять ответственность за собственный грех. Я сегодня уже просил прощения у Теодора и Доминика, и рад, что смог увидеть и Тиграна, теперь мне не придется лететь на Сабах, чтобы молить о прощении.

Оператор пробежался камерой по собирающейся толпе, в кадр попало лицо Энди, у того были круглые как галька глаза и приоткрытый рот. Заметив движение камеры, Энди собрался и, тыкнув пальцем в сторону замерших людей, прошептал, выразительно шевеля губами: «Ты понимаешь, о чем речь? Это настоящий папа Лекси! Засранец на самом деле Кантарини! А Теодор и Доминик его родные дяди!». Тем временем Александр плавно опустился на колени перед замершим Тиграном и протянул ему в мольбе руки.

- Тигран, умоляю, прости меня! Я виноват и перед тобой! - Ран вначале отпрянул, когда перед ним на колени опустился омега, а потом бросился поднимать его, бережно поддерживая под локти, - прости, что мой ребенок причинил тебе столько боли и страданий. Я плохой папа, я поставил дело превыше семьи и получил жестокий урок. Но только за мой эгоизм расплачивались страданиями многие ни в чем не повинные люди. Умоляю, прости меня!

- Ну, что вы, - Ран осторожно отпустил локти Александра и отступил назад, - это не ваша вина, что вы омега. А желание родить ребенка – это самое естественное из желаний. Это ведь сама суть жизни любого человека. Разве вас можно упрекать за то, что вы поступили так, как заложено в вас самой жизнью?

- Приняв сан священника, я дал обет безбрачия. А дети без брака – это грех. И хотя я никогда не был с альфой, но отказаться от мысли о собственном ребенке не смог. Эта мысль и желание стали моим наваждением. Я так хотел собственное дитя, что нарушил обет, данный Богу. Только за мой грех расплачивались другие люди. И теперь я прошу прощения у всех, кто пострадал от моего поступка. Прости меня…

- Мне не за что прощать вас, - Ран вытянул вперед руки, пытаясь предотвратить движение, если омега опять решит опуститься на колени, - я получил от жизни необходимый урок, а в итоге обрел счастье. Так что, мне впору благодарить вас за то, что случилось…

- Что происходит? - зло вскрикнул Лекси. - Что за балаган?

- Сын мой… - развернулся к Лекси Александр.

- Оставьте эти ваши христианские штучки, - зло отмахнулся Лекси и перекривился, - крестный, сколько можно!!

- Твои крестные родители Теодор и Доминик, - Александр смотрел на злого Лекси с печалью, - они взяли тебя в свой дом и искренне любили. А я даже крестить тебя не мог, и во время церемонии просто стоял в храме и смотрел, как моего ребенка крестят и отдают на руки людям, которым я верил. Я позволял называть себя крестным, но я им никогда не был, потому что родные родители не могут быть крестными. Я твой папа, Лекси…

- Что? - растерялся Лекси и, отступив на шаг, рванул ворот рубашки, - когда ты говорил мне «сын», я думал, это просто… ты говорил так всем прихожанам! Я… я на самом деле Кантарини?

- По факту рождения, как мой сын, - смиренно подтвердил Александр, - ты жил в родовом дворце среди родных людей. Я был рядом и пытался помочь тебе и словом, и делом, но тебе всегда этого было мало…

Лекси закрыл лицо руками, а потом его плечи задрожали. Со стороны казалось, что Лекси плачет, Александр даже сделал шаг к нему, чтобы обнять, но Лекси резко распахнул руки и громко рассмеялся.

- Я знал! - лицо Лекси было перекошено скорее оскалом, чем улыбкой. - Я ЗНАЛ!! Я – Кантарини по праву крови! А не по милости властьимущих! Я в своем праве!! Я!!

- А теперь мы отправимся с тобой в монастырь Святого Себастьяна на Ориэле, - тихо сказал человек в черной сутане, - я приму там приход, а ты будешь жить возле меня. Нам надо о многом поговорить, как родным людям.

- Я не поеду с тобой, - передернул плечами Лекси, - мне пора вернуться в венецианский дворец, который и мой по праву крови! Хочу взглянуть в глаза деду Чезаре! Не как безродный приемыш, а как родной внук! Мне есть, что ему сказать! А еще я хочу…

Но чего там еще хотел Лекси, никто так и не узнал. Из толпы вышел неприметный мужчина в сереньком невзрачном костюме, сделал укол в шею раздувающему ноздри