Раненое сердце - Полевка

был задиристым. Теперь он выглядит изможденным и потухшим. Селафь, он мне рассказал, что был тенью эмира. Вернее, одним из трех щитов господина. Разве такое возможно, чтобы эмир мало того, что согласился иметь тень, как ребенок, так еще и ввести должность тени, как звание?

- Не все эмиры сильны, как твой отец, - покачал головой Айдан, - не суди обо всех по нему и себе. Более того, отнюдь не все эмиры умны. Я, пока путешествовал «по гостям», встречал разных эмиров. Встречал умных и сильных, как твой дед и отец, а встречал и туповатых, которые кроме охоты и гарема мало чем интересовались. Они сидели на троне Дивана и повторяли слова, которые им нашептывали в уши визири. А однажды я видел эмират, где правил омега – Валиде-хатун, оми правителя. Его сын занимался охотой и войной, а вот дворцом и эмиратом занимался Валиде. Он даже подписывал документы подписью сына и ставил на них эмирские печати. Его сын уже стар, так он и внука воспитал, чтобы его кроме соколов и омег ничего больше не занимало. Как по мне, то печальна участь такого эмирата… - Айдан грустно покачал головой, но потом приободрился, - но лучше расскажи мне о Дирбасе. Чем он тебе понравился, что ты притащил его в родной дом. И не говори, что все дело в протезе. Безрукого или безногого я тебе в пять минут найду, но ты почему-то занимался бумажками с отцом, пока не встретил его. Расскажи, чем именно он тебя зацепил?

Айдан и Ран разговаривали до тех пор, пока в проеме двери не появился заспанный и несчастный Альби в помятом платье. Ран заманил его к себе в объятия и целовал мокрые со сна завитки волос, прилипшие к вискам, след от подушки на нежной щечке, а когда он оторвался от сопящего милашества, подушка селафь была уже пуста, и только пустая коробка напоминала об Айдане. Заки понятливо убрал все со стола, а пустую коробку отнес на кухню с просьбой испечь пиццу под заданный размер.

*

Дирбас на удивление легко вписался в привычную жизнь казармы. В первый же день он после утренней молитвы отправился помогать подросткам таскать воду в конюшню, чтобы поить лошадей. А потом спросил разрешения у старших и присоединился к общей тренировке. Он с радостью отозвался, когда его попросили провести учебный поединок, а потом разбирал с подростками тактику боя с левшой и показал несколько приемов. Дирбас, на удивление, ничего не скрывал и вел себя, как среди родных людей, когда спокоен и не ожидаешь предательства, такая открытость не могла не подкупить альф, и уже вечером Дирбасу предложили коня, чтобы он мог присоединиться к ночному патрулированию периметра Золотого Треугольника.

А Ран тем временем бегал и договаривался по поводу предстоящей операции. Его куратор был против, чтобы он брал такую крупную операцию. Ведь такого большого количества костей, мышц и сухожилий, как в кисти руки, пожалуй, нет нигде больше, и, кроме этого, крупные кости, которые могут стать проблемой сами по себе. Но Ран был решительно настроен и не собирался сдаваться.

Он просчитал предположительное количество нанитов, и поняв, что запаса, который находился на станции, с трудом хватит на второй этап, заказал дополнительную партию. В любом случае, наниты, находящиеся на станции, могли храниться сколь угодно долго, это на поверхности Сабаха они полностью теряли подвижность и управляемость в течение пары часов. Ну, так и диски компьютера не могли продержаться больше четырех-пяти месяцев, а потом диск приходилось «перешивать» и заполнять заново. Поэтому оми хранил всю информацию на флешках и дисках, время от времени проверяя их сохранность в защищенном месте, и доставал свой ноут из свинцового сундучка только в случае большой необходимости, предпочитая вести все записи по старинке – на бумаге. Но операция по нанопротезированию была гибридом хирургии и компьютерного программирования и, следовательно, была исполнима только на станции.

Но территория станции была давно поделена среди фармакологических компаний, и никто не торопился потесниться, пусть и ради наследного принца с его никому не нужной работой. Хорошо, что на станции с самого начала работал Хатим со своей командой, он-то и велел свернуть часть своего оборудования, чтобы поставить все необходимое и найти место для кровати, где должен был обитать пациент Рана до и после операции. Он также предложил услуги своих специалистов, чтобы вырастить из взятых клеток необходимые мышцы с сухожилиями, кровеносные сосуды и все, что может понадобиться для операции.

В итоге, Ран бегал по городу раздраженный и возбужденный от предвкушения предстоящей самостоятельной работы. Альби занимался текущими делами. Ходил с помощниками Алана по дворцу, вникая в ведение пернатого хозяйства. В этот раз ему объясняли правила и нормы содержания хищных птиц и тренировки их для охоты. Альби провели по птичнику, показали вольеры, где птицы сидели на шестах, причем некоторые из них были в шапочках, закрывающих глаза, и привязаны к перекладинам. Разъяснили несколько нюансов дрессировки и натаскивания на добычу. Показали инкубатор, где грели яйца, и чистую комнату, где откармливали молодняк.

Кроме этого, объяснили, что у ближайшего оазиса есть специальное место, где молодняк учат летать и охотиться. Хорошо, что корм для птиц, как правило, рос в клетках неподалеку. Но в любом случае, тех же крыс и мышей надо было чем-то кормить, а работникам платить зарплату… А еще, были затраты на скорняжные работы для изготовления наручей, которые время от времени приходили в негодность из-за порванной когтями птиц кожи, изготовление «шапочек» для птиц и прочие мелочи, совершенно не видимые со стороны, вроде витаминов и лекарств для птенцов и взрослых птиц, учебы персонала, заготовки трав для гнездования и прочие, прочие нюансы. Не все поддавалось учету, но зарплата тех же работников была фиксированной и обязательной к выплате.

Альби, проведя в соколятнике половину дня, расчихался под конец от мелкого пуха, наблюдая, как подросшие птенцы махали куцыми крылышками, избавляясь от детского пушка и пытаясь выглядеть взрослыми и страшными перед посторонним человеком. Заки вытащил его за руку из вольера и долго отчищал прилипший к абая сор. Все было бы прекрасно, если бы не волны раздражения, которые прокатывались по связи от мужа.

- Ран идет домой, - Альби выдернул подол из рук дотошного Заки и потряс его, пытаясь вместе с воображаемым Заки сором сбросить раздражение внутри себя, - он опять раздражен, наверное, будет правильно пообедать наедине с ним. Не хотелось бы нервировать Ясмина, ему хватает новостей от Абаля. Почему он не может поехать к сыну,