Понравиться леди - Сьюзен Джонсон

— Черт возьми, да поспеши же!.. — прошептал он.

Прошла целая вечность, прежде чем Аргайлл наконец оказался у брода. Робби поднял затянутую в перчатку руку. Сигнал был передан по цепочке. Каждый наблюдал за соседом и повторял жест. Когда Аргайлл оказался на середине мелководья, Робби резко опустил руку и пришпорил коня. Тишину ночи разорвал боевой клич Карров. Сотни воинов, стреляя на скаку, ринулись на Кэмпбеллов из тьмы, словно слуги ада.

У людей Аргайлла едва хватило времени развернуть коней и встретить нападающих. Многие пустили лошадей в галоп и стали трусливо удирать. Те, кого захватили на броде, старались не свалиться под ноги обезумевшим животным. Передние ряды были отрезаны, задние — пытались сражаться. Аргайлл и его стража оказались изолированными от общего боя. Оружейный огонь сменился звоном стали. Врага явно застали врасплох. Стража Аргайлла геройски сопротивлялась, но Карры буквально прорубали себе дорогу, исполненные решимости завоевать свой приз. Первая линия защитников пала. Все были убиты или смертельно ранены. Вторая тоже была сжата стальными серпами. Здесь вершилась не только личная месть Kappa против Кэмпбелла, но и решался исход старой, как мир, вражды между жителями равнин и гор.

Аргайлла и его телохранителя вскоре обезоружили. Когда Робби прижал к горлу Джона Кэмпбелла кончик своей шпаги, наступила мертвенная тишина.

— Отзови своих людей — или я тебя убью! — резко приказал Робби.

Аргайлл понял, что битва проиграна. Теперь он отчетливо осознавал, что ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умереть, и поэтому поспешно велел трубить отход.

— А теперь прикажите своим солдатам возвращаться в Эдинбург, — скомандовал Робби. Аргайлл подчинился.

— До чего же вы благоразумный человек, — заметил Робби, возвращая шпагу в ножны.

Все еще сидя в седлах, мужчины пристально вгляделись друг в друга. Королевский комиссар был вне себя от ярости, но притворялся спокойным.

— А вот о вас этого не скажешь, — холодно бросил он. — Могли бы без особых трудов и очередной мушкетной пули получить назад свои земли. Королева всегда готова простить своих сторонников.

— Мне не нужно королевское прощение, — отмахнулся Робби.

— Где вы набрались этих глупых моральных принципов?

— Не всем же быть политиками.

Взяв повязку у одного из своих людей, Робби принялся обертывать ею поврежденную правую руку. Рукав куртки был разорван пролетевшей по касательной пулей, и недавняя рана опять открылась. Рубашка уже была пропитана кровью.

— Я могу до бесконечности затягивать ваше дело в суде, — пригрозил Аргайдл. — Следовало бы подумать об этом, прежде чем нападать на меня.

— А вам следовало бы подумать, как ваша тщеславная задница выдержит жесткие камни какой-нибудь хорошо запрятанной тюрьмы. Будете сидеть в заточении, пока я не получу все, что пожелаю.

Аргайлла никак нельзя было назвать глупцом. Он знал, что в Шотландии имеется достаточно подземелий, где человек может исчезнуть навсегда.

— И чего ты желаешь?

Робби поднял спокойный взгляд:

— Только того, что принадлежит мне. Я не жаден.

— А если все получишь, тогда что?

— Тогда ты не будешь сидеть в сырой темной дыре, где никто не оценит по достоинству тонкое золотое кружево, — пообещал Робби.

— И что, по твоему мнению, принадлежит тебе?

— Графиня Килмарнок — моя. Держись от нее подальше. А если затянешь наше дело, мы позаботимся о том, чтобы твое пребывание в Шотландии стало крайне неприятным.

— Я могу согласиться сейчас и передумать потом.

— Я тоже.

— Поэтому нужно быть безмозглым болваном, чтобы спорить.

— И поскольку ты в свои годы достиг таких высот, сомневаюсь, чтобы тебя можно было назвать безмозглым болваном.

Облака на несколько минут разошлись, и лунный свет упал на хитро усмехавшегося Аргайлла.

— Согласен. — Робби кивнул. Он был не настолько прост, чтобы верить Аргайллу. Однако следовало выиграть время, чтобы увезти Роксану. — Тебя проводят до Эдинбурга.

Вскоре Аргайлл под надежной стражей уже скакал в Эдинбург окольной дорогой, подальше от той, по которой следовали его солдаты, увозившие с собой мертвых и раненых. Получившие увечье Карры уехали в ближайшее поместье верного друга, а Робби с несколькими сопровождающими продолжил путешествие в Эдгархоуп-Вуд.

Коттедж выглядел заброшенным, и на какой-то мучительный момент Робби решил, что и он, и Аргайлл ошиблись. Но с более близкого расстояния он увидел, что единственное окно с задней стороны дома тускло освещено.

Оставив своих людей, Робби спешился и приблизился к кухонной двери. Дверь оказалась заперта на засов. Робби постучал.

Свет немедленно погас.

Робби позвал Роксану, и через секунду свеча снова зажглась, а засов отодвинули. Дверь открылась, и Роксана удивленно уставилась на позднего гостя:

— Что ты здесь делаешь?

— А ты ожидала кого-то другого? — насторожился Робби.

Его все еще снедало подозрение — неужели Роксана ждала Аргайлла?

— О нет! Кто может приехать в эту дальнюю деревушку? Я просто поражена, вот и все. По-моему, мы договорились не видеться до сентября.

— За тобой гнался Аргайлл, поэтому я передумал.

— Гнался?

— Да. Но сейчас он решил, что овчинка не стоит выделки, и убрался отсюда. Однако нам нужно немедленно уходить. Ему нельзя доверять.

— Минутку! — вскинулась Роксана. — Я имею право на собственное мнение?

— Ты предпочла бы провести с ним следующие несколько месяцев?

— Если бы я этого хотела, то не сбежала бы. Я тоже могу быть грубой.

Робби шумно выдохнул:

— Итак, повторю все сначала. Мы поскакали на юг, чтобы не дать Кэмпбеллам привезти тебя в Эдинбург. Не будешь ли ты любезна последовать за мной в более безопасное место? Несмотря на данное слово, Аргайлл может вернуться за тобой.

Его объяснение было встречено удовлетворенной улыбкой.

— Так-то лучше.

— Я учусь, — ухмыльнулся Робби. — Хотя ты чертовски обидчива.

— Я не слишком хорошо реагирую на приказы.

— Буду иметь в виду. Теперь, когда мы снова стали друзьями, — пробормотал он, продолжая ухмыляться, — может, объяснишь, что ты сделала со своими волосами?

— Пришлось состричь, чтобы сойти за младшего конюха. Я должна была незамеченной сбежать из дома. Тебе не нравится?

Она провела рукой по коротким завиткам.

— Я обожаю твои волосы, — весело заверил Робби. — Достаточно дипломатичное выражение? Хотя мне кажется, что у меня волосы и то длиннее.