Чужая жена - Ольга Которова

– Иди дурочка, хуже ведь будет! – услышала я голос своей сопровождающей и дрожащими ногами шагнула на сцену.

Меня всю трясло как в лихорадке. Через силу сделала ещё один шаг и ещё один и оказалась в центре маленькой сцены. Свет прожектора мгновенно ослепил меня и из глаз побежали слёзы. Проморгавшись, я осмотрелась. Передо мной в центре зала сидело около двадцати мужчин, которым на вид было не меньше пятидесяти. Вот и куда им девственница? Скажите мне? Господи, да у них у самих внуки моего возраста, а им молодуху подавай! Кажется, мир сошёл с ума.

В горле запершило и появился тошнотворный комок, а в глаза ударили картинки, как надо мной пыхтит один из этих отожравшихся свиней и…

Лиля, успокойся, не надумывай себе лишнего! Ты сбежишь, и никто не успеет тебя тронуть. Только бы до дома добежать, к отцу.

Смотря на весь этот богатый и зажравшийся сброд пузатых мужиков, я заметила одного, который сидел в углу и пытался спрятаться за всеми этими «широкими» спинами, заплывшими жиром. И лучше бы я его не видела. Потому что у меня началась очередная истерика. Руки заходили ходуном, ноги стали ватными, а дыхание вообще остановилось. Слёзы пошли из глаз и все предостережения моего мужа и его угрозы вылетели из головы. В углу, на самом дальнем ряду, сидел мой отчим. Мой отец, который приторно улыбался, смотря на меня. Его довольное лицо светилось в полутёмном зале.

Боль. Разочарование. Страх. Ненависть. Злость. Бессилие. Кажется, я сейчас рухну прямо тут и больше никогда не встану.

Мамочка, что со мной? Как теперь жить в этом мире лжи и фальши, которые скрываются за каждым любящим и родным лицом? Как он мог?! Он же всё знал и допустил это. У кого мне теперь просить помощи? Отчим был моим единственным близким человеком, которому я доверяла. А он… он… Ненавижу! Опустила свои глаза в пол, куда упала одна слеза, вторая, третья. Шмыгнула носом, попыталась успокоиться. Всё тщетно.

– Прошу, сделайте свет не таким ярким, а то наша девушка ослепнет от такой вспышки. – И аукционист после своих слов подошёл ко мне, загораживая ото всех своей тощей фигурой.

– Успокойся, – проговорил мне мужчина и, достав платок, вытер мои слёзы. – Можешь не улыбаться, но личико своё хотя бы подними. – Он говорил это так уверенно, как будто ему приходится повторять одни и те же слова по несколько сотен раз в день. Хотя о чём это я. Я же не единственная такая, которую продают на аукционе. Вот, казалось бы, мы живём в двадцать первом веке в процветающем государстве, а у нас людей продают против их воли. Варварство какое-то.

Я выполнила всё, что сказал этот мужчина, в надежде, что всё это побыстрее закончится и я… А что я? Что теперь со мной будет? Сначала я хотела сбежать, чтобы попросить помощи у отца. А что теперь? У меня с собой ни паспорта, ни денег. Домой бежать? Так там меня быстро поймают и отправят обратно к покупателю. Теперь даже нет смысла в полицию обращаться, там всё равно все куплены. Так что моя жизнь рухнула. Всё, о чём я мечтала, к чему стремилась – всё исчезло. Просто испарилось, как туман над рекой.

– Итак, господа! – мужчина продолжил говорить, а я вздрогнула от его голоса. – Перед вами прекрасная Лилия. Девушке двадцать один год, она чиста, как утренняя роса. А посмотрите на её милое личико и шикарную фигуру – сказка, а не девушка. Первоначальная цена – три миллиона рублей. Кто даст больше?

И тут началась настоящая вакханалия. Меня, как козу на рынке продавали. Породистую такую козу, рекордсменку по количеству даваемого молока. И эти мужики как с цепи сорвались. Они что-то там выкрикивали, показывали таблички с ценами. И как оказалось, моя девственность стоит, как однушка на окраине Москвы. И как только им не жалко такие деньжищи отдавать, только чтобы один раз трахнуть целку и отпустить её. Лучше бы церкви строили и детским домам помогали. Уроды несчастные!

– Пять миллионов рублей! – прокричал кто-то из среднего ряда.

– Кто даст больше? – выкрикнул аукционист, поднимая вверх свой молоток.

– Пять пятьсот! – послышался ещё один мужской голос. А я уже стояла почти не живая. Смотрела в одну точку и дышала через раз.

Вот Лилечка и всё, скоро решится твоя судьба, и ты станешь обычной проституткой, которую купили за несколько миллионов рублей. Если бы только была жива мамочка, она бы защитила меня, но её нет. От неё осталась только память, которую я храню у себя в сердце и её кольцо на моём пальце. Его ей подарила её мать, а она передала уже мне как семейную реликвию. Теперь будет некому передавать эту память. Хорошо бы теперь не скатиться по наклонной и не умереть где-нибудь в подворотне с бутылкой в руке. После такого, что со мной будет? Навряд ли ко мне вернётся моя нормальная психика.

– Даю восемь миллионов!

– Отличная цена. Восемь миллионов раз, восемь миллионов два. Господа, никто не желает дать больше? Ну же. Вы только посмотрите на эту прекрасную девушку! Кому-то из вас она может сегодня отдать свою невинность, – аукционист прошёлся по присутствующим своим пронзительным взглядом, но все молчали. – Восемь миллионов три!..

– Пятнадцать миллионов! – прокричал седовласый худой мужчина, который сидел на заднем ряду. Даже я на его предложенную сумму подняла свои глаза. Вот это да, сколько я могу стоить! Целых пятнадцать миллионов рублей! Для кого-то это целое состояние, а вот для таких это просто мелочь.

– Пятнадцать миллионов раз, пятнадцать миллионов два, пятнадцать миллионов три! – стукнул мужчина молотком. – Продано господину в чёрном костюме! Поздравляю вас с приобретением!

Послышались приглушенные аплодисменты и пару недовольных возгласов. Ну вот и всё, Лилечка. Вот он, твой хозяин. Седой тощий мужик за пятьдесят! Теперь он будет решать твою судьбу.

И ко мне на сцену быстро выбежала моя сопровождающая. Схватив меня за локоть, вывела со сцены, где я увидела, как ведут новую девочку. Которая была так же, как и я вся в слезах. Только вот на ней был один почти прозрачный шёлковый халатик, под которым ничего не было. А мне ещё повезло, оказывается, что не заставили показывать свои прелести мужикам.

Вот это проклятое место, где решаются человеческие жизни. Была бы моя воля, я бы всех тех, кто был в этом зале, согнала бы в одну комнату и взорвала, чтобы от них ничего не осталось. И род бы их прекратила. Нельзя таким, как они, размножаться.

Меня привели в большой и красивый кабинет и заставили там ждать. В голове все крутился план побега. Пока мы шли, я запомнила все двери и коридор, который ведёт к выходу на свободу. Меряя комнату шагами, руки потянулись к фате, которую я с себя скинула и распустила причёску. Тяжёлые локоны упали на плечи и, запустив пальцы в волосы, я начала массировать кожу головы, которая ужасно болела от шпилек. Хотелось бы снять ещё этот узкий корсет, который мешает дышать.

Мой взгляд упал на обручальное кольцо, и я немедленно стянула его с пальца и отбросила в сторону. Оно со звоном упало на пол и куда-то закатилось. И мои глаза защипало от слёз, которые я уже не сдерживала. Упав на мягкий диван и спрятав лицо в ладонях, я разревелась. Снова разревелась. Только уже в голос, не заботясь о том, что меня кто-то осудит или погрозит пальцем. Выла как белуга, в голос, с всхлипами, размазывая по щекам тушь.