Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

Пролетающие над станицей птицы любуются яркими красками покрывала из разноцветных лоскутов полей и садов, разделенных строчками из цветущих весной и зеленеющих летом лесополос. Сочная весенняя зелень взошедшей пшеницы, ячменя, гороха и риса, белоснежные цветущие фруктовые сады. Летние золотисто-желтые переливы созревающей молочной кукурузы и злаков и медовые тарелки подсолнухов сменяются тусклым золотом осени и черными полосами убранных полей, томящихся в ожидании белоснежного покрова зимы.

Основали ее черноморские казаки – малороссы из Черниговской и Полтавской губерний. За станицей закреплено около тридцати тысяч гектаров земли, бо́льшая часть которой – плодородный кубанский чернозем. Основное занятие должан – земледелие, скотоводство и рыболовство.

Станица словно отдельное автономное государство, в котором есть всё для самостоятельного существования. В основе совхоз, у которого были земли – щедрый на урожаи чернозем, равного ему в мире не найти. Земли обрабатывались, на них выращивали злаки, фрукты и овощи, пасли скот.

Люди отдавали свой труд совхозу, а он их за это учил, кормил, поил, обеспечивал жильем, заботился об их детях. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество.

Станица Должская – большая и зажиточная. Богатая станица. Людьми богата и, через это, урожаями, а оттуда уж и все остальное у этих людей есть. Все, что нужно советскому человеку для счастливой жизни и работы.

В Должской было пять детских садов с яслями, четыре школы, свой Дом культуры, поликлиника, больница, два дома быта, магазины продовольственных и промышленных товаров, которые снабжали должан самым необходимым.

В семидесятых-восьмидесятых годах в магазине продавались только различные крупы, спички, сахар и хлеб, который привозили из города раз в два дня. Его нужно было успеть купить, отстояв длинную очередь, добыть ароматный хрусткий «кирпичик» и принести домой. Некоторые пекли хлеб сами. Для этого использовались большие русские печи, расположенные в доме и на улице. Мясо, колбасы, молочные продукты в магазине не продавались. Все это индивидуально выращивалось, перерабатывалось, бережно заготавливалось и сохранялось в погребах, а зимой с удовольствием употреблялось самими станичниками. Машина с хлебом приезжала днем в определенные часы, поэтому в очереди, пока родители работают, стояли в основном дети после школы или прогуливающиеся до магазина и обратно бабушки-пенсионерки.

Своя сельхозтехника требовала мастерских для обслуживания, и постоянное строительство и рост населения станицы вынудили руководство совхоза построить собственный кирпичный заводик, куда свозилась глина с щедрых берегов Азовского моря, близость к которому и отличала Должскую от десятков подобных станиц на Кубани.

Море было кормильцем и щедрым поставщиком строительных материалов. Все дары природы приспособил человек для своего хозяйства. Камыш, который в огромном количестве растет вдоль берега, бережно собирали, связывали в маты и укладывали на крыши домов. Лучшей кровли не придумано природой. Благодаря трубочкам стеблей камыша крыша не нагревается на солнце и не пропускает в дом холод, хорошо вентилируется, не гниет и служит долгие десятилетия. Из красной глины производили кирпичи и посуду. Желтым золотистым ракушечником, в изобилии лежащим на берегах, засыпали дворы.

Приезжая в Должскую, многие до сих пор восхищаются этим удивительным природным материалом, который мелодично шуршит под ногами, напоминая о близости моря. Вдоль всего побережья располагаются рыбоперерабатывающие предприятия. Каждый, кто живет неподалеку от моря, выходит на рыбный промысел и не остается без улова. Бычок, камбала, ставрида, скумбрия живут в самом море. Карась, щука, стерлядь и другие в изобилии обитают в прибрежных речках. Сельдь, севрюга, белуга нагуляются пару месяцев в море и уходят по своим речным домам.

Кому-то не нравится Азовское море своим мелководьем и мутной водой. А для местных жителей нет жизни без его темно-синей водной глади, в которой отражается небо. Видят это только влюбленные в море и внимательные – те, кто любит свой край и землю, люди благодарные и работящие. Августовскими ночами, бывает, море вспыхивает тысячами маленьких огоньков, вода словно становится живой светящейся мантией, пластично переливающейся в свете луны. Кому повезло увидеть это редкое явление, обязательно встретит свою любовь и будет счастлив – так говорят старожилы этих мест.

Если бы кто-то спросил у Васи, какой месяц в году ей нравится больше всего, она не задумываясь ответила бы, что май. Да, именно в мае заканчивались занятия в школе, наступали долгожданные каникулы, наконец-то созревала клубника и первая черешня, вспыхивала буйством летних красок их станица. Все вокруг стремительно менялось и манило этими обновлениями. Чем старше она становилась, тем пронзительнее ощущала и пропускала через себя весну.

В этом году ей будет шестнадцать – в десятый класс пойдет. Осталось всего лишь три месяца. Она с волнением ждала своего взросления. В ней что-то бродило, зрело и просилось наружу. Порой Васька сама себе напоминала дрожжевое тесто, которое ставила бабушка, да и ее уже научила ловко управляться с ноздреватым пухлым будущим мякишем, бродящим в огромном тазу, собираясь стать хлебом или пирогами. Тесто недовольно ворчит, надувая пузыри, увеличивается на глазах, и только успеет надуться, как его мнут, опускают и вынуждают пыхтеть опять.

Так и она словно ждала своего созревания, ворчала то на подруг, то на родителей, норовисто спорила, иногда срывалась, без повода плакала или смеялась, а потом опять становилась тихой и послушной, виновато ластилась к отцу, просила прощения у матери, недоумевая, что это на нее нашло, продолжая неумолимо взрослеть и меняться, будучи не в силах контролировать этот процесс. Ей было страшно от этих непонятных ощущений, когда ты то такая, как есть, и знаешь себя, а то вдруг совсем не ты, а кто-то чужой, тебе самой незнакомый.

Привычные вещи стали раздражать, она все чаще размышляла, уходила в себя и пыталась представить свою дальнейшую жизнь. Вот тут-то и начинались противоречия. Тот уклад, что сложился в ее семье и семьях ее родственников, которыми являлась добрая половина станицы, пугал Ваську своей рутинной предсказуемостью.

Она давно ощущала себя взрослой, хотя все ее пока считали ребенком. Примерно с девяти лет она заботилась о брате, хоть он и был старше ее на три года. Следила за чистотой его одежды и обуви, меняла ему постельное белье, прибирала комнату, каждое утро гладила ему перед школой свежую рубашку – о, эти рубашки! – и пионерский галстук. Помогала по дому маме, мыла полы и окна, каждую субботу – как особый ритуал – снимала домашние цветы, которыми были уставлены все подоконники в доме, поливала, протирала листья и, набрав в рот воды, опрыскивала. Мытье посуды, уборка печной золы, кормление котов и кошек, вода курам и уткам – все это было на дочке-помощнице.

Когда родилась