Пока ты не станешь моей - Сейбр Роуз

когда я засыпаю, моё тело внезапно просыпается, вызывая дрожь ужаса, пробегающую по коже. Но затем я чувствую руку своей матери на своём плече, вижу лучик света, пробивающийся из коридора, знакомый цвет своих стен и запах своего постельного белья, и я знаю, что нахожусь в безопасности. По крайней мере, пока.

Я сделала всё возможное, чтобы избежать поездки в больницу. Осмотр моего тела напомнил мне о первых днях в камере, когда Райкер водил по мне руками, заставляя привыкать к его прикосновениям и учиться не вздрагивать. Общение с медсестрой было точно таким же. Я погрузилась в состояние, похожее на транс, сосредоточившись только на голосе и улыбке моей матери, не обращая внимания на то, что делала медсестра и почему она это делала

Когда всё было сделано, мой отец отвёз нас домой. Мы с мамой сидели на заднем сиденье, а полицейская машина следовала за нами, словно тень, и я прижалась головой к окну, глядя в небо.

Придя домой, я встала под горячую воду и стояла под ней, пока кожа не покраснела. Затем я переоделась в свою обычную пижаму, откинула одеяло и забралась в постель. Моя мама легла рядом со мной, но из-за ночных кошмаров я не могла заснуть.

Рядом со мной легко дышала моя мама, держа меня за руку. Я тихонько убрала её руку, соскользнула с кровати и подошла к окну. Отодвинув занавески, я опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Прижав колени к груди, я положила подбородок на них и стала смотреть в ночное небо.

Среди звёзд я искала те, что имели форму креста. Я надеялась, что, если найду их, они каким-то образом подскажут мне, всё ли в порядке с Райкером. Но сегодня их не было, они были скрыты за облаками. Или, возможно, я не могла их найти. Я видела только своё отражение в окне.

Я вспоминаю, как стояла перед маленьким зеркалом в ванной своей камеры и повторяла слова, которые придали мне силы для побега:

— Ты была пленницей. Он причинил тебе боль, сломал тебя. Ты его не любишь. — Но девушка, которая смотрела на меня из зеркала, произнесла лишь одно слово: — Лгунья.

Должно быть, я заснула, прижавшись спиной к стене, потому что, когда я проснулась, в воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба. Я выбралась из-под теплых одеял, накинула халат и направилась в ванную. Включив воду на полную мощность, я наблюдала, как зеркало затуманивается от пара.

— Ты его не любишь, — шептала я девушке, которая смотрела на меня. Ее кожа стала немного светлее, глаза ярче, на теле почти не осталось следов жестокого обращения. Но я все равно не узнавала её. Девушка, которая смотрела на меня глазами, полными боли и разочарования была незнакомкой, которая тоскует по мужчине, который был её пленителем.

Внезапно до неё доходит, что она никогда больше его не увидит. Он никогда не заключит её в объятия, она никогда не увидит, как на его лбу появляются глубокие морщины, и не посмотрит в его глаза цвета океана. Пустота начинает охватывать её, угрожая поглотить. Она испытывает одновременно боль от потери и вину за эту боль.

Только когда туман полностью застилает её взгляд, она решает принять душ. Не испытывая страха от жара воды, она радуется ожогу и боли. Потому что это единственное, за что она может держаться в данный момент. Боль — это единственное, что имеет смысл в её жизни, единственное, к чему она может привязаться.

Она стоит под горячей водой, пока она не становится холодной, а затем выходит из душа. Глядя на одежду, разложенную на полу, она задаётся вопросом, станет ли когда-нибудь прежней девушкой.

Если она вообще хочет быть той же девушкой.

Каждая частичка меня жаждет вернуться в то прошлое, но, если бы я это сделала, мне пришлось бы забыть о том, что было. Мои эмоции постоянно находятся в состоянии конфликта.

* Облегчение от осознания свободы.

* Беспокойство о том, что меня могут поймать.

* Чувство вины, вызванное сожалением.

Перед тем как зайти на кухню, я пытаюсь надеть на лицо прежнюю улыбку. Улыбку девушки, которая была до того, как ее похитили. Улыбку, которая смеялась, улыбалась и рассказывала анекдоты. Не улыбку незнакомки, которая осталась вместо нее. Однако моя улыбка кажется мне неестественной, словно она предназначена кому-то другому, а не мне.

— Мия! — Восклицает Рокси, бросаясь в мои объятия, прежде чем я успеваю заметить, что она сидит за столом. Она крепко обнимает меня, сжимая так, что воздух выходит из моих легких. — Я так переживала за тебя! — Говорит она, не отпуская. — Почему ты не позвонила? Я бы сразу же приехала. Я бы…

Моя мама осторожно отводит руки Рокси от меня.

— Она была здесь с самого утра. Я сказала ей, что ты все еще спишь, но она не ушла.

— Ложь. — Рокси показывает моей матери язык. — Я только что вернулась. Я была в городе, в гостях у семьи. Я скучала по тебе! — Она снова обнимает меня, и я смеюсь. И этот смех искренен. Рокси не проявляет преувеличенной нежности, не учитывает того, через что мне, возможно, пришлось пройти. Она относится ко мне так же, как относилась бы раньше, и это приносит мне облегчение.

— Я тоже скучала по тебе, — я обнимаю ее в ответ. Она кажется такой маленькой в моих объятиях, напоминая мне Стар. Интересно, что с ней случилось, она до сих пор в ловушке под конюшней или они перевели её, опасаясь, что их поймают?

— Почему бы вам двоим не пойти поговорить в другую комнату, пока я готовлю завтрак, — предлагает моя мать. — Папа сейчас в пекарне, но я приготовлю что-нибудь вкусное.

Рокси берёт меня за руку и ведёт через дверной проём в гостиную.

— Я полагаю, ты проголодалась. Они, — она прищуривается, осматривая моё тело, — кормили тебя и всё такое? Боже мой, Мия, это так странно. Я действительно не знаю, что сказать. Ты в порядке? Они, эм, они…

Мы плюхаемся на диван.

— Давай просто не будем об этом, ладно? Давай поговорим о чём-нибудь другом. О чём-нибудь ещё. Мне просто нужно снова почувствовать себя нормальной.

Она расплывается в улыбке.

— Поняла. Верно. Бессмысленная болтовня. Обычно у меня хорошо получается вести бессмысленную болтовню, так что, хм, давай подумаем. — Она продолжает болтать, а я откидываюсь на спинку дивана, чувствуя себя лучше, чем за последние недели. Она всегда оживляла мое молчание. Ее голос звучит успокаивающе, вселяя в меня маленькую надежду на то, что