Ревнивая лампа Аладдина - Шахразада

Чуть подумав, словно прислушиваясь к новым ощущениям, он начал вторить движениям Хусни. Когда она проводила языком между его пальцами, он пальцами другой руки ласкал лепестки ее лотоса. Когда ее язык скользил вдоль линий его ладони, он поглаживал большим пальцем жемчужину страсти. Когда же она стала страстно сосать его палец, он проник в алую пещеру.

Хусни наслаждалась каждым мигом этих необыкновенных ласк, удивляясь тому, что никогда раньше не решалась на это. И, конечно, тому, что муж впервые поддержал ее игру. Игру, которая распаляла ее желание, заставляла выгибаться, устремляя ввысь грудь. От его ласк она дрожала все сильнее и сильнее, испытывая невероятное возбуждение.

Она провела языком по краю его ладони. Инсар тихо застонал и, раскрыв лепестки ее лотоса, сжал пальцами жемчужину страсти. Прикусив губу, Хусни тихо всхлипнула. В ответ на это маг еще сильнее стиснул пальцами жемчужину, а потом осторожно потер ее. Девушка больше не могла сдерживать восторженные стоны.

– Нет, – тяжело дыша, произнесла она. – Я не так хочу… Я желаю тебя…

– Я знаю, – ответил Инсар хрипло. Одной рукой он толкал жену на шелковые покрывала ложа, заставляя лечь, а другую руку снова просунул между ее бедрами и продолжил сладкую пытку, лаская лепестки лотоса. – Но сегодня твоя ночь, и все будет совсем по-другому…

Накал страстей нарастал, Хусни понимала: пора положить конец этой муке… Она попыталась подняться, чтобы увлечь мужа за собой, но Инсар не позволил ей сделать это. Наконец страсть накрыла девушку с головой, словно огромная волна. О да, маг знал, что делал! Тело его жены содрогалось от восторга и неописуемого наслаждения. И вот наступила кульминация, похожая на взрыв оглушительной силы.

Все исчезло. Все потеряло смысл. Осталось только это ощущение томительно-сладостного удовольствия и необузданной радости.

Хусни качалась на волнах сладкой неги. Но Инсар и не собирался возлечь рядом со своей женой. Он встал, надел красный, отороченный черным мехом, плащ, очертил на полу вокруг ложа магический круг и начал читать заклинания.

Хусни дремала, удивляясь прохладе, которая все никак не сменялась теплом. Вместе со сном должно было придти и удивительное ощущение защищенности, но…

И в этот миг девушка встрепенулась. Ее разбудил гул, какому не место ни в доме, ни в городе, ни среди морских просторов – нигде в мире живущих. Так может гудеть пламя в самих недрах мироздания.

Хусни распахнула глаза. Прямо у ее ног взметнулся столб черно-алого пламени, а в нем… В нем, немыслимо огромный и неописуемо страшный, стоял тот, кого боятся и люди, и маги… Стоял… сам Иблис Проклятый! Слов его девушка не слышала, но тот ужас, какой ей внушили одни глаза этого чудовища, заставил замереть ее сердце. И Хусни закричала…

– Вот теперь я вижу, что ты вспомнил…

– Да, мудрый Алим, я помню теперь всю ту ночь… Помню и тот миг, когда Хусни превратилась в облако… Но почему именно она, став джиннией, обитала в пещере Предзнаменования?

– Такова была воля всесильной судьбы, несчастный… Мне ведомо лишь, что, умирая, отец поручил ее судьбу своему ученику из тех, кто пришел много позже нас. И ученик этот, выполняя волю учителя, постарался спрятать лампу в самое спокойное место, какое только мог вообразить… А что может быть заповеднее, чем пещера Предзнаменования, путь куда находит далеко не каждый маг, не говоря уже о том, что смертным дорога туда заказана…

– Итак, Хусни теперь мой враг…

– И притом враг, подвластный твоему человеку Предзнаменования… Я вижу, какую страшную силу они могут составить вместе…

– Ну где несчастному сопливому мальчишке тягаться со мной? Не забывай, Алим, что я – сильнейший из магов…

– О Аллах, как же ты глуп… И ты, похоже, действительно забыл уроки нашего мудрого учителя, да сохранится о нем память в веках! Что ж, я еще раз сослужу тебе службу и напомню кое-что. Женская магия, действительно, обладает меньшей силой, ибо женская магия никогда не лишит человека жизни. Да, это так… Но женская магия, вспомни, недалекий Инсар, женская магия действует всегда. Ее сила сохраняется даже после смерти колдуньи. Проклятие, что наложила женщина, – это проклятие самое страшное… Оно безжалостно и не имеет обратного хода… Его нельзя и истолковать иначе… А Хусни, как ты помнишь, наложила на тебя не одно проклятие. Так что тебе необходимо найти старую медную лампу, выкрасть ее и уничтожить! Это самое важное, что тебе сейчас надо сделать… Это первый шаг для достижения твоей цели…

– Что ж, Алим, быть может, ты и прав… Думаю, это действительно поможет мне обрести желаемое. Но это не первостепенное дело. Первым шагом станет моя женитьба на дочери всесильного халифа Хазима Великого… Думаю, он поможет своему зятю расправиться с ничтожным Аладдином, не прибегая к магии.

– Но тогда тебе надо торопиться. Освободившаяся джинния может натворить много бед. А если Хусни узнает, что ты не за сотни фарсахов от нее, а в сотне шагов… Боюсь, что ее гнев будет страшен, а месть…

– Ты видишь это, Алим, или всего лишь предчувствуешь?

– Я пока только предполагаю… Чтобы хоть что-то увидеть, мне нужен хрустальный шар и немного тишины…

И Инсар-маг, великий Инсар, словно последний слуга, вынужден был поставить на стол рядом с неспящим Алимом драгоценный хрустальный шар, поджечь семнадцать черных свечей, расставить их вокруг шара и тихо ждать, пока его советник найдет ответ на все вопросы.

Долго молчал Алим, разглядывая туманные образы, проносившиеся в шаре. Разглядывал и молчал.

Но умница Хусни и тут опередила Алима. Нет, она никого не хотела опережать, она просто сделала следующий шаг в долгой игре жизнями смертных.

Выскользнув из дворца, она в мгновение ока преодолела расстояние до дома мастера Салаха. За белым дувалом стояла тишина. Тишина окутывала и убежище Аладдина… Задремала добрая Фатима, и даже уснула, свесив голову, белая коза за некрепкой загородкой.

– Вот и отлично. Спите, мои хорошие. Я не смогу всегда защищать вас, но сумею, пусть ненадолго, скрыть вас от всех взоров, человеческих или магических.

Пелена начала окутывать дом Аладдина. Она не был беспросветно черной, но, словно грозовое облако, своим пышным мутным чревом накрыла дом и дувал. Быть может, прохожему, спешащему по тихой улочке, и удалось бы что-то разглядеть за этой серой пеленой. Но скорее всего, он бы просто подумал, что этот корявый карагач у белой стены и дом с резной калиткой во двор ему просто привиделись…

Магия джиннии не была магией белой. Но не была она и черной. Сил Хусни хватило на то, чтобы от магических взглядов скрыть всего троих. Ну, или четверых. Если, конечно, считать и козу особой, достойной внимания… Даже джинния чувствовала, что этому спокойному существу еще предстоит сыграть свою роль.

Молчал неспящий Алим.

– Что же ты молчишь, о кладезь знаний и мудрости? Быть может, свечи недостаточно черны? Или безукоризненный хрустальный шар дал трещину? Где лампа?