Как песок сквозь пальцы - Полевка

начала клевать носом раньше времени. Аббас подхватил ее на руки и отнес в каюту. Там он бережно переодел полусонного ребенка и, уложив ее в кровать, устроился рядом, оберегая покой ребенка. До отъезда он еще ни разу не забирал девочку к себе на ночь. Тем временем, воспитатели частенько рассказывали, что девочка спит беспокойно, и не проходит и ночи, чтобы она не просыпалась с плачем. Аббас не решался брать к себе девочку, давая возможность Хатиму привыкнуть к его присутствию в жизни. После вылазки в пустыню Хатим настоял, чтобы они спали вместе на одной кровати. Они и спали, в одной кровати, но спиной друг к другу и под разными покрывалами. Но Аббас был согласен и на это. Он, вообще, рассчитывал, что первое время будет спать на полу.

Хатим быстренько переоделся в длинную до пола ночную рубашку и скользнул в кровать с книжкой в руках. Комната была относительно большой, если сравнивать с другими крошечными комнатками. В ней, кроме кровати, был еще откидной столик и два ночника, которые сейчас и освещали комнату. Хатим, подложив под спину подушку, читал книгу. Аббас лег рядом, подоткнув свой край покрывала вокруг Ланы.

Среди ночи Хатим услышал тихое хныканье. Он посмотрел на ребенка и увидел, что та во сне сморщилась и закрыла ладошками личико, а потом начала дергать ножками, будто убегая от кого-то. Хатим замер потрясенный. ОН понял, он узнал! Его дочке снился ЕГО НОЧНОЙ КОШМАР! Хатим помнил тот сон, который терзал его каждую ночь, заставляя просыпаться с криком. В том сне бледные тени выискивали его и, схватив липкими холодными руками, тащили, тащили, а потом бросали в яму, полную крови и слизи. Как бы он ни пытался вырваться оттуда, все время соскальзывал вниз по липким и скользким краям ямы, а из темноты за всем этим наблюдали два горящих глаза, ждущие, когда он ослабеет и сдастся. И не было в том кошмаре спасения, холодные руки всегда его ловили, сколько бы он ни убегал, сколько бы ни прятался. И вот сейчас его дочка бегает по ЕГО ЛАБИРИНТУ КОШМАРОВ, прячась и пытаясь спастись. Он сам не понял, как подхватил ребенка на руки и прижал к себе.

- Тише, тише моя хорошая, - Хатим поцеловал взмокший в испарине лобик с прилипшими завитушками волос. - Я спасу тебя, не дам в обиду, не бойся, я с тобой, - маленькие ручки обхватили его за шею, спасаясь от ночных страхов. Маленькие глазки таращились, не понимая, что происходит, а Хатим все шептал и шептал, слезы текли у него из глаз, но он их не замечал, - Аббас отгонит их, и они больше не приблизятся, он большой и теплый, он защитит нас от этих липких гадов. Они больше нас не тронут, не бойся!

Аббас схватил в объятия сжавшихся детей, прижимая к себе, делясь своим теплом и спокойствием. Они прижались к нему всем телом, будто страшно замерзли. Хатим положил голову альфе на плечо, а девочка ухватила альфу за шею второй ручкой, будто боясь, что Аббас передумает. Он укрыл их руками, как крыльями, и держал, пока они не перестали вздрагивать и, успокоившись, не уснули. Только тогда Аббас подтянул к себе за край покрывало и, укутав их, как в кокон, уложил на кровать, а сам растянулся рядом, как дракон, охраняющий свое яйцо.

Утром папа с дочкой проснулись одновременно. Синхронно потянулись и улыбнулись, увидев Аббаса, который сидел у них в изголовье, охраняя. Они одновременно потянулись к нему ручками. Аббас склонился к ним, сам не зная зачем. Вначале рука побольше ухватила его за шею, за ней маленькая ручка притянула его еще ниже, и потом его дружно чмокнули в обе щеки. Аббас зажмурился от удовольствия.

Ясмин встречал утро в кресле в кают-компании. Корабль потихоньку просыпался. Первыми проснулись женщины, они были недовольны едой, которой кормили на корабле и решили, что завтрак они приготовят сами. Вскоре по яхте распространился чудный запах лепешек. Следом Азиз взял штурмом кофемашину и к запаху лепешек добавился кофейный аромат. Из комнаты высунул свой любопытный нос Салах и сразу получил свежеиспеченную лепешку и чашку только что сваренного кофе. Потом из своей комнаты вышел Аббас, и хотя в комнате у них ночью было тихо, альфа выглядел довольным, как кот, налакавшийся сливок.

Дверь каюты Рона распахнулась и из неё выскочил Тигрёнок в одной рубашонке, без штанишек. Рон, выбежавший следом за ним со штанами в руках, пытался поймать шустрого и юркого малыша. Салах перехватил мелкого хулигана и заявил, что не стоит альфе бегать с голой попкой перед женщинами. Женщины рассмеялись, прикрыв ладошками рты, а альфы-охранники стали их подзадоривать. Тигренок отбрыкивался и хихикал до тех пор, пока в кают-компанию не вошла Лана, которая вела за пальчик папу. С появлением девочки в комнате, Тигрёнок сразу стал торопить отца, чтобы тот быстрее его одел и обул. А потом с очень важным видом забрался на руки к отцу и стал завтракать, поглядывая «со значением» на новую подружку.

Хатим сел за стол и взял дочку на руки. На Лане сегодня было надето пушистое платье ярко-желтого цвета с коричневой отделкой, в нем она была похожа на цыпленка. А когда Хатим взял ее на руки, то все увидели, как желтое платье подчеркнуло одинаковый цвет глаз у Хатима и Ланы. Ясмин поразился, как за одну ночь переменилось отношение омежки к своему ребенку. Интересно, что же такое произошло ночью, что омега, наконец, отринул свои страхи и принял свое дитя? Ведь еще накануне вечером он старательно отводил от нее глаза, а сегодня утром обнимает и смотрит с нежностью и грустью.

Корабль оживал. Женщины кормили всех завтраком, досталось и капитану корабля, и навигатору, и механику, те рассказывали, что продукты на Сабахе очень вкусные, а фрукты ПАХНУТ, и, вообще, еда очень душистая. Вот они и возят продукты с Сабаха домой своим семьям. Женщины ахали и расспрашивали команду. Тигрёнок опять подобрался к Лане, втягивая ее в свои игры.

Ясмин почувствовал себя уставшим и раздраженным. Его мучила неизвестность перед будущим, но он дал бы в глаз любому, кто осмелился бы сказать, что омега боится. Он не боялся, просто…

Он встал и ушел к себе в комнату. Следом пришел Салах, молча лег рядом и прижался к супругу, альфа чувствовал, что того гнетёт какая-то тревога, но если он начинал расспрашивать, то Ясмин раздражался ещё сильнее. Поэтому Салах молча лежал рядом и вдыхал