Друзья по падению - Анастасия Драготи

  Эмили Эндрюс.

 Прошло уже шесть дней после того, как я внезапно проснулась в пустой больничной палате и услышала, как учащенно билось моё сердце в звуке аппарата, который всё время поддерживал во мне жизнь.

 А потом в голове немедленно возник вопрос: а всё это вообще было реально?

 Что, если вся эта история – всего лишь часть моего больного воображения, и на самом деле ничего этого не было? Не было работы в полиции Торонто, новых друзей, идеальных отношений с отцом и завершения истории с мамой? Не было Артура?

 От одной только мысли об этом внутри меня возникла паника, а аппарат начал издавать крайне неприятный звук, извещающий о сильно участившемся сердцебиении и начале очередного приступа. Я поджала под себя ноги и руками вцепилась в волосы, стараясь начать дышать ровно. За столь долгое время я уже разучилась справляться с этими внезапными приступами паники без Кирана. Или не было этот времени?..

 В груди стало не хватать воздуха, поэтому я открыла рот, стараясь получить хотя бы немного больше кислорода, но это не помогло, и изо рта начали вырываться хрипы. Я зажмурилась, стараясь сосредоточиться на том, чтобы начать правильно дышать, но от одной лишь мысли о том, что всё это было обычной игрой воображения – всё начинало становиться только хуже.

 - Эмили, дыши, - услышала я далёкий голос и подняла голову, стараясь найти источник шума и увидела, как Кевин присел рядом со мной на больничную койку, схватил мои плечи и встряхнул.

 Реальность.

 Я наконец смогла полностью вдохнуть воздух, из-за чего лёгкие обожгло, а вместе с выдохом из моего горла вылетел всхлип, и я, вцепившись в предплечья Кевина пальцами, почувствовала, как по щеке быстро скатилась слеза, упав на белоснежные простыни.

 - Кевин, - прошептала я, сама удивляясь тому насколько тихо звучит мой голос, в ответ на что он медленно утвердительно кивнул головой, а я вытянула дрожащие руки и заскользила пальцами по его лицу, чтобы окончательно убедиться, что это не галлюцинация. Он прижал меня к себе настолько сильно, что в голове больше не осталось ни единой мысли о том, что чего-то из моей жизни за последние пару месяцев могло не быть.

 В этих объятиях я тогда почувствовала что-то успокаивающее, за что была очень благодарна ему. А ещё за то, что он всё это время был рядом, не давая заскучать в белоснежной тюрьме.

 Правда, он совершенно ничего не рассказывал мне о том, что со мной было, кроме каких-то расплывчатых деталей, которые совершенно никак не проясняли всё произошедшее. Последнее моё воспоминание – улыбающееся лицо Артура со стаканом виски в руках перед тем, как я ушла искать дилеров в женский туалет.

 Я сидела в больничной палате, поджав под себя ноги, потому что они очень сильно замёрзли, а я понятия не имела, где можно найти плед, и перечитывала принесённую Кевином книгу, стараясь уловить буквы из-за того, что руки время от времени мелко подрагивали. Никогда не понимала этих веяний современных авторов, касающихся обзора общей модели поведения общества, но, приходилось довольствоваться тем, что есть.

 Я как раз читала момент, где у персонажа впервые появились мысли о самоубийстве после того, как люди в очередной раз отвернулись от него, как внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Совершенно неосознанно я оторвалась от книги, думая, что опять увижу своего лечащего врача, но взамен увидела того, кого уже совершенно не надеялась увидеть.

 Киран, как всегда в деловом костюме и в начищенных до блеска ботинках медленно вошёл в палату, держа в руках огромный букет пионов. Где он их вообще нашёл в это время года?

 - Ma fille (фр. моя девочка), - тихо прошептал он одними губами, но мне даже не надо было слышать это, потому что я наизусть знала каждое движение его губ, когда он произносил эти слова. Что он здесь делает?