Лимеренция - Х. К. Долорес

— Адриан, — шиплю я. — Пожалуйста. Вытащи меня. — Мой живот горит, когда я использую те немногие внутренние силы, которые у меня есть, чтобы удержаться от падения обратно в воду.

— Хм. — Он делает долгую паузу, как будто обдумывает это, но я могу сказать, что он наслаждается каждым моментом моего растущего дискомфорта. — Я не знаю. Ты действительно ранила мои чувства всеми этими разговорами о том, каким потрясающим был Кэм…

— Ты не можешь быть серьезным, — выдыхаю я. — Я просто пошутила. Я не… меня не волнует Кэм!

— О, я не знаю, — поддразнивает он. — Ты была очень непреклонна по поводу его потрясающего выступления. Сказала, что не могла оторвать от него глаз.

Правда выплескивается из меня.

— Я не смотрела на Кэма. Я понятия не имею, как он участвовал в гонках и был ли он великолепен. Я просто сказала все это, чтобы позлить тебя. — Мои пальцы соприкасаются с влажной ладонью, и я впиваюсь ногтями в его ладонь. — Пожалуйста, просто вытащи меня!

— Ты кажешься отчаявшейся, — размышляет он, но не делает никаких усилий, чтобы…

Я в гребаном отчаянии, мне хочется накричать на него, но знаю, что это ни к чему меня не приведет. Он смотрит на меня сверху вниз, в его темных глазах нет ничего, кроме веселья, и я понимаю, что он ищет не моего отчаяния или паники. Он уже знает, что мне плевать на Кэма — неважно, сколько раз я это повторю.

Есть еще кое-что, что он хочет услышать.

— Адриан, — говорю я, и мой голос звучит тверже, чем я ожидала. — Я не наблюдала за Кэмом или кем-то еще. Я наблюдала за тобой. Все время, пока я была там, я наблюдала за тобой. Ты был потрясающим. Ты был единственным, от кого я не могла отвести взгляд.

В мгновение ока он усиливает хватку и без усилий поднимает меня из воды. Я становлюсь ногами на бетонный пол, чуть не спотыкаясь, но руки Адриана поддерживают меня.

Хотя на этот раз я не утонула, моим легким все еще не хватает воздуха, и я провожу несколько долгих секунд, просто пытаясь отдышаться. И когда я уверена, что больше не нахожусь на грани панической атаки, я бросаю на Адриана самый злобный взгляд, на который только способна.

— Ты мудак. Ты чуть не дал мне умереть.

Он хихикает, казалось бы, его не трогает мой гнев.

— Напротив, я научил тебя плавать. С тобой все было бы в порядке, как только ты перестала психовать.

— Я тебя ненавижу, — выплевываю я в него.

— Нет, ты не понимаешь, — парирует он. — Может, ты и хочешь, но я не думаю, что тебе это нужно.

Я слишком измотана своим вторым околосмертным опытом за месяц, чтобы спорить с проигравшей стороной, поэтому занимаюсь совершенно другим делом.

Я протягиваю руку, кладу обе руки на его обнаженную грудь и толкаю его в бассейн.

Когда он высовывает голову из воды, то смеется.

Глава шестнадцатая

Где-то между окончанием моего урока плавания и обнаружением неработающего душа в раздевалке девочек я возвращаюсь в комнату Адриана в общежитии.

Голая.

Однако эта вторая часть имеет мало общего с Адрианом и полностью связана с его ультрасовременной термостатической душевой системой, которая имеет не одну или две, а шесть различных душевых насадок, которые выстреливают, пульсируют и выпускают пар при повороте ручки.

Это совсем не похоже на единственную насадку для душа в моей комнате в общежитии, которая, кажется, постоянно поддерживает температуру, сколько бы я ни крутила ручку.

Итак, я не тороплюсь, наслаждаясь роскошью воды с регулируемой температурой еще долго после того, как закончу смывать хлорку.

А потом я начинаю вынюхивать.

Неудивительно, что полка для душа заполнена дорогими средствами, которые, похоже, сделаны специально для волос и кожи Адриана.

Шкафчик под полированной деревянной раковиной не более интересен, хотя я замечаю диффузор для волос, который подтверждает, что великолепные кудри Адриан — не только Божий промысел.

Затем я проверяю шкафчик над раковиной, ожидая найти более дорогие средства по уходу за кожей или волосами, но…

Что ж, это интересно.

Это флакончик медицинского крема от шрамов.

Не совсем то, что я ожидала, но я полагаю, что Адриан так же восприимчив к шрамам от угревой сыпи, как и все остальные. Я иду переложить бутылочку, посмотреть, что еще он может здесь хранить, и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что скрывается за кремом.

Еще крема от шрамов.

И не один или два флакона, а по меньшей мере десять различных кремов, гелей и сывороток от рубцов разных марок и крепости.

УДАЛЯЕТ СТАРЫЕ И ПОБЛЕКШИЕ ШРАМЫ На ТЕЛЕ, написано на одном флаконе.

Итак, не от шрамов от угревой сыпи.

На мгновение я не могу представить, что за шрам на теле может быть у Адриана, от которого он так сильно хотел бы избавиться, но потом до меня доходит.

Шрамы на лодыжках.

Я не придавала особого значения этим тонким поблекшим шрамам на его левой лодыжке с того дня, как заметила их у бассейна, но теперь мне стало любопытно. Так вот для чего все это нужно?

Конечно, это не мои шрамы, но мне кажется, что это немного чересчур для того, чего вы бы даже не заметили, если бы не подошли поближе и не прищурились прямо на них.

Но это еще и Адриан, чей перфекционизм, кажется, проникает во все, что он делает, и я предполагаю, что его тело не исключение.

Удовлетворив свое любопытство, я закрываю дверцу шкафа.

* * *

Я не знаю, как это происходит, но я продолжаю проводить время с Адрианом.

В среду у нас еще один урок плавания, и на этот раз никаких предсмертных переживаний нет.

В четверг он убеждает меня пойти с ним на показ какого-то иностранного трехчасового фильма нуар в местном кинотеатре Седарсвилля. Не могу сказать, что планировала провести большую часть дня, щурясь на английские субтитры в темной комнате, но мне больше нечем заняться, поэтому я соглашаюсь при условии, что он заплатит за билеты.

В 14:00 буднего дня единственное, что наводит на мысль о том, что театр не превратился в город-призрак, — это жирный пятнадцатилетний подросток, работающий за кассой. Я никогда не была в этом кинотеатре, но в нем есть то же очарование, что и во всех кинотеатрах маленького городка: