Принц Фейри/The fae princes - Никки Сент Кроу

– В будущем не бывает такого момента, когда не было бы больно вот здесь, – я стучу себя по груди, – когда что-то, что ты любишь, ломается или покидает тебя. Есть только то, что ты с этим делаешь сейчас.

Он бросает на меня взгляд через плечо.

– Пожиратель людей настроен философски? – Он смеется про себя. Я разламываю еще один орешек и отправляю его в рот.

Некоторое время мы молчим. Ветви деревьев скрипят под порывами ветра.

– Просто из любопытства, что тебе сказала лагуна? Урок, который ты не усвоил?

Он погрозил мне пальцем, и я протянул ему орешек.

– Поттер? – спрашивает он.

– Единственный и неповторимый.

– Знаменитые орехи, – шутит он.

– Даже печально известные.

Он ест поджаренные внутренности арахиса.

– Помнишь, как ты бросил меня в лагуну? Когда вы с Крюком пытались меня убить?

– Да, как я мог забыть?

Он смеется.

– Духи тянули меня вниз и говорили: Никогда не будь королем, никогда не будь королем… Погруженный во тьму, боящийся света. Света не может быть без тьмы.

Интересный выбор слов.

Я смотрю на него. Ветер треплет его волосы. Думаю, в глубине души, одна из причин, по которой он мне не нравился – это то, что он очень похож на бога. Нерушимый. Неукротимый. Отстраненный и нечитаемый. Чертовски хороший экземпляр.

За все годы моей жизни, все люди, которых я встречал, загадочные мужчины и могущественные женщины, богатые, знаменитые, члены королевской семьи, скрытные – никто из них, ни один из них так и не смог пролить свет на то, откуда взялся Питер Пэн.

И, возможно, это вторая причина, по которой он мне не нравился. Из всех мифов Семи островов он – единственный, который сохранился до наших дней.

Не может быть света без тьмы. Это я знаю наверняка. Но очень немногие готовы полностью погрузиться во тьму. Уничтожить себя на спуске, чтобы потом подняться преображенным.

Я стою.

– Следуй за мной, – Я иду по пляжу, скидываю ботинки, затем брюки. Пэн колеблется, но потом присоединяется, и мы вместе заходим в воду, пока она не доходит нам до бедер.

– Ты мне доверяешь? – Я спрашиваю его.

Выражение лица Пэна остается непроницаемым, когда он говорит:

– Ни в коем случае.

– Позволь мне перефразировать это. Ты веришь, что я знаю то, чего не знает большинство мужчин?

– Я полагаю.

– У меня есть теория о послании лагуны. Хочешь ее услышать?

Он задумчиво облизывает зубы.

– Человеку, у которого ничего нет, нечего терять, – напоминаю я ему.

Он ворчит себе под нос.

– Хорошо. Тогда давай послушаем.

Снег больше не идет, но воздух по-прежнему свежий, небо по-прежнему затянуто облаками. Песчаное дно лагуны холодное у меня под ногами.

– Значит, это происходит примерно так, – говорю я Пэну и бросаюсь к нему.

Человек, потерявший все, не может сражаться со зверем, у которого по крайней мере наполовину больше, чем ничего.

Моя хватка на Пэне крепка, когда я заставляю его уйти под воду. Он не сильнее меня.

Только не сейчас, когда у него нет тени, и поражение уже просочилось в его вены, распространяясь, как инфекция.

Он молотит руками. Вокруг нас плещется вода. Его ногти впиваются в мою плоть, когда он пытается зацепиться за что-нибудь.

Я ловлю последний момент, когда он еще жив, когда его глаза ищут меня сквозь кружево воды, когда он открывает рот и вода заливает его, а его тело делает последний рывок.

Я ставлю ему 3 балла из 10 за старания.

Для пущей убедительности я подержал его под водой еще минуту. Я практически слышу, как в моей голове тикают секунды.

Тик-так, тик-так.

И когда я отпускаю его, он не всплывает на поверхность.

Вместо этого он тонет.

Вниз.

Вниз.

Он идет ко дну.

Пока темнота не поглощает его.

Это все еще теория. Но по мере того, как секунды превращаются в минуты, она становится все более сомнительной.

Я возвращаюсь на берег, одеваюсь, встряхиваю куртку и натягиваю ее обратно. В ожидании я перекусываю.

Чем дольше тянется время, тем меньше у меня уверенности. Но на самом деле, если Питер Пэн умрет, я выиграю. Если он выживет, то поблагодарит меня за помощь, и я снова выиграю.

Я нахожу место на опушке леса, где упало дерево, толстый ствол которого идеально укрыт песком и мхом.

Я устраиваюсь поудобнее, беру орешки в руку и жду.

Глава 28

Балдер

Затем

Волк наблюдает, как Мать пересекает пляж, держа в одной руке огромный свернувшийся лист, а в другой – орущего младенца.

Он беспокойный мальчик, которому трудно угодить.

Песок скрипит под ее босыми ногами, когда она направляется к кромке воды. Лагуна оживает, переливаясь ярким светом, словно приветствуя ее.

Мать сначала улыбается воде, затем поднимает глаза к небу, где улыбается темноте и искоркам света, которые усеивают ее.

Ребенок плачет. Мать хмуро смотрит на него сверху вниз.

Она кладет лист на мягкую поверхность воды, затем кладет ребенка. Лист опускается под ее весом, и ребенок плачет громче, когда вода попадает в него.

– Прости, – говорит она, а затем толкает его. Вода уносит его прочь.

Она ждет, наблюдая за ним, и наконец кричит:

– Я слышу, как ты дышишь, брат.

Волк поднимается на все четыре лапы и выбегает из подлеска.

Мать все еще наблюдает за мальчиком, духи лагуны кружат его по кругу, и его крики переходят в смех.

– Я совершаю ошибку? – спрашивает Мать волка.

У волка нет слов, которые могли бы сравниться с ее словами, но он может читать ее мысли.

Нельзя спасти одного, пожертвовав всеми.

Она кивает, скрестив руки на груди. На ней платье из ткани, которая тоньше шелка. Он сверкает при малейшем колебании света.

Лист снова поворачивается, и малыш поднимает ручки, протягивая их к звездам.

– Я хотела подарить ему дом, – говорит мать.

Когда-нибудь у него будет дом.

– Нет, если он позволит своему эго встать у него на пути.

Волк усмехается.

Лагуна становится неспокойной. Лист колышется. Мать делает глубокий вдох.

А затем ребенок переворачивается и уходит под воду.

– Нет! – кричит Мать и бежит обратно к воде, но волк останавливает ее, вцепившись зубами в край ее платья. – Я должна спасти его! Я должна была догадаться раньше. Ему нужна его мать. Он утонет, если… Просто подожди, говорит волк. Лагуна даст ему то, что ему нужно.

Мальчик выныривает на поверхность, хватая ртом воздух.

Мать и волк спешат в лес, прячась в тени, пока мальчик плывет к берегу. За считанные