Раненое сердце - Полевка

они сироты и живут здесь из милости. Дети, как вы благодарны? Очень благодарны – молодцы! А теперь пройдем дальше, мы вам покажем, где они спят, а потом посмотрите, какие блюда им готовят на нашей чистой кухне!

- Какой ужас!

- Ужас – это то, что происходило в обычные дни…

Альби передернул плечами от воспоминаний. А потом стал рассказывать все то, о чем молчал раньше. Даже Ран не слышал его истории, это всегда было слишком личное, чтобы делиться. Да и не надо было ему все знать. Рану хватало и того, что он видел в муниципальной больнице во время назра. Альби поднимал со дна души все свои воспоминания. Многие он уже успел оплакать, когда Ран принес ему личные дела его и родителей, но некоторые были так глубоко засунуты в закоулки памяти, что вытаскивать сейчас их было просто физически больно. Он рассказывал о тех, кто жил рядом с ним и кому не повезло выжить в жерновах приюта. Там были издевательства старших детей, которые пытались таким образом самоутвердиться за счет тех, кто не мог дать сдачи, и, конечно, наркотики.

Наркокомпании использовали приютских, как лабораторных мышей, чтобы отслеживать, насколько быстро образуется зависимость от того или иного вида наркоты, как быстро человек сгорает от того или другого яда. Ведь нельзя допустить, чтобы наркоман сгорал быстро? Нет, он должен был приносить прибыль как можно дольше, а для этого зависимость должна появляться быстро, но при этом человек должен был оставаться в работоспособном состоянии, чтобы зарабатывать денежки, которые потом отдавал за наркоту.

Теодор не верил, а как же полиция? Ведь есть же регулярные проверки и учет общего количества, но дело в том, что учет был именно что общий, а рядом всегда были двенадцатый и тринадцатый уровень, откуда можно было подхватить «свежее мясо». Родители с нижних уровней сами приводили своих детей. Набили на пятке тату и готово – Билл Браун опять жив и здоров. Главное, чтобы общий типаж совпадал – возраст и внешний вид, брюнет бета или шатен альфа, а кто там будет сверять детские фото с реальным человеком. Зато родителям кормить не надо, и опять-таки, ребенок может ходить в школу, а если повезет и он доживет до выпуска, то у него будут настоящие документы! А такие дети, как правило, до выпуска и доживали. Они уже и сами знали, чего надо опасаться и за что бороться со всем миром, да и родители навещали, хоть изредка, но все равно они могли поддержать своего ребенка и заодно надавать по ушам другим в качестве поддержки своего детеныша.

Теодор, не скрываясь, плакал. Альби и не заметил, когда на столике появились салфетки и вода, он прервал разговор, когда почувствовал тепло своей пары. Он оглянулся и заметил, как в холле добавилось людей. Слуги взволнованной группкой переминались в стороне, не зная, чем помочь и что сделать для плачущих омег. А в зоне видимости стояли Доминик и Ран. Альфы не решались подойти, но были готовы обнять и утешить, как только будет возможно. Теодор высморкался в очередной раз и оглянулся посмотреть, почему замолчал Альби. Доминика словно в спину толкнули, он сразу бросился к своему ненаглядному супругу, чтобы утешить и, сцеловав слезы, утащить на руках как можно дальше от грусти и злого Альби, который так расстроил его счастье.

Ран осторожно подошел и, сев рядом на пол, стянул со стула к себе на колени свое сердце. Альби высморкался и, тяжело вздохнув, спрятался от воспоминаний в объятиях своей пары. Ран обнял его и стал укачивать, пережидая, когда дыхание восстановится, да и лифт освободится, чтобы поднять на свой этаж зареванное чудо. Альби немного успокоился и, выпив воды, взглядом спросил, что так тревожило мужа.

- И зачем ты расстроил Ошая?

- Ничего страшного, - шмыгнул носом Альби, - я ему рассказал, как живется в приюте в мегаполисе, а то, видите ли, питомник на Сабахе ему плохой! Он привез пятьдесят детей и раздумывал, оставлять их здесь или увезти обратно! Прежде чем ругать других, пусть со своим разберется! И это я ему про общагу не рассказал! Ему такое даже в фильмах ужасов не увидеть! - Альби тяжело вздохнул, пытаясь выровнять дыхание, и недовольно пробурчал, - как сказал один омежка – счастье у каждого свое, так и несчастье на каждой планете свое собственное, и нечего тут оценивать, где лучше, где хуже, надо, чтобы везде стало хорошо.

- Ты мой философ, - Ран мягко подхватил на руки супруга и понес к лифту, - я так испугался, когда почувствовал, что ты плачешь и тебе плохо, а ты оказывается про мир во всем мире… Сегодня праздник, все омеги уже прихорашиваются и собираются на вечеринку, а ты довел гостя до слез! Ай-яй-яй…

- Зато пятьдесят детей теперь наши! - Альби положил голову мужу на плечо и тихо добавил, - и это того стоит…

Вечеринка

Вечеринка во дворце для омег была шикарной, если не сказать несколько помпезной. Во дворец пришли все омеги, живущие в эмирате, и даже несколько супругов эмиров, что гостили вместе с мужьями в ожидании окончания совета Меджлис…

Альби даже растерялся, когда спустился на первый этаж. Холл был неузнаваем. Ради такого количества омег слуги утащили детские горки с качелями. Поставили вазы с необычными букетами всевозможных расцветок и форм. По углам громадного помещения расставили полукругом диванчики вокруг больших столов, уставленных всякими угощениями. На втором ярусе, где обычно дежурили старшие воспитатели, сейчас сидели музыканты, которые как птицы наполняли воздух красивыми мелодиями.

Поскольку вечеринка была исключительно омежья, то все омеги были с открытыми лицами и изысканными прическами. И, конечно, все были в драгоценностях. Всевозможных по стилю и красоте, и сдержанно-элегантные, и аляписто-громоздкие с вызывающе крупными камнями. А некоторые нацепили по паре ожерелий, совсем как Альби при первом появлении в гареме Маджида. От такого количества ярких платьев и блестящих украшений Альби в самом начале даже растерялся. Он уже как-то привык к тому, что омеги всегда с закрытыми волосами и более сдержанные с украшениями, но сейчас каждый омега больше смахивал на ходячую ювелирную витрину и горделиво растопыривал пальцы, чтобы все оценили перстни и не пропустили браслеты!

Альби замер у лифта, рассматривая яркие платья и уложенные волосы: брюнеты, шатены, пепельноволосые и даже несколько рыжих, как осенняя листва, да и Ошая оказался не единственным блондином на вечеринке. Он был скорее