Раненое сердце - Полевка

рядом были чужие, то только милые улыбки и тихий голос. Образцовые омежки. Это дома, когда рядом только семья, можно было покапризничать и повредничать: не хочу бантик, не надену белые брюки и шелковые туфельки, хочу джинсы, как у старшего брата, и майку с черепом! Но при посторонних – рот на замок и ресничками хлоп-хлоп. Все возражения шепотом и папе на ухо. И это не значит лицемерничать, это значит не выносить конфликты из семьи. Дети – это витрина родителей. Сразу видно, воспитанный ребенок или сорняк под забором. А поскольку родители постоянно на виду, то и дети под прицелом папарацци. В носу не поковыряйся, широко не зевни – сразу фотки в сети и подписи под ними вредные.

А потом у дяди Тео свой ребенок родился – альфочка Максимильян. Не скажу, что на Лекси стали меньше обращать внимания, но он перестал быть эпицентром внимания родителей. Теперь на руках носили не только его. А если учесть, что муж дяди Тео намного его старше и Максимильян – его первый ребенок, то несложно представить, как альфа носился с сыном! Наследник! Краса и гордость! У меня все было иначе, у меня всегда был Робби. Он всегда был только со мной, а поскольку мы с ним истинная пара, то мы всегда чувствовали друг друга. Робби всегда знал, что я маленький хочу и почему плачу. Потом и мой папа родил мне брата-альфу, но все дело в том, что я никогда не ревновал родителей к братьям, а Лекси ревновал.

А потом еще выяснилось, что Макс – гений. Реально гений. Он научился читать в три года, и дядя Тео это понял, только когда увидел сына, самостоятельно читающего книгу. Дядя читал ее сыну перед сном, остановился в конце главы, поцеловал, подоткнул одеяло и отправился спать. А потом увидел, что в комнате Макса горит ночник, и зашел узнать, в чем дело, а там ребенок сам читает книжку, потому что ему интересно, что будет дальше. А когда утром стали выяснять, что к чему, то поняли, что по учебникам математики учится не только Лекси, но и Макс. И задачки в учебнике он уже все перерешал, причем в уме. Он читал задание и выдавал ответ. И, главное, всегда правильный ответ! Да, он не мог писать, но соображал быстрее растерянных взрослых.

Конечно, Максу взяли учителей и у него начались занятия по школьной программе. Как дядя Тео ни упирался, считая, что у сына должно быть «нормальное» детство, с игрушками и баловством, но в итоге отлавливал Макса в библиотеке с энциклопедиями или в сети в информационных сайтах. После того, как выяснилось, что функцию «родительский контроль» юный гений научился обходить, дядя Тео сдался и согласился, чтобы чадо занималось хотя бы под присмотром умных людей, а не куда любопытство утянет.

Лекси попытался доказать, что он тоже очень умный, но и он, и я – обычные люди, школьная программа – это наша золотая середина. И чтобы добиться успеха, надо было прилагать намного больше усилий. Лекси вскоре понял, что в науке ему с братом не тягаться. Максу достаточно было просто прочитать, чтобы понять и запомнить, а нам надо было разжевать и заучить. Тогда Лекси решил, что он станет успешным в другом. Он бросился в музыку, танцы, начал рисовать. Но для этого надо было больше тренироваться, репетировать, учиться и стараться. Не было рецепта быстрых побед. И то, чему рукоплескали на домашних концертах, среди родни, на серьезных конкурсах не дотягивало до призовых мест. Да, задатки были, и голос, и слух, и пластика… только вот трудолюбия не было.

Меня продолжали тиранить в музыкальной школе, отвертеться от уроков танцев у меня не получилось, а вот Лекси начал закатывать истерики. Он обвинял учителей, что у него не получается выигрывать на конкурсах, и хотя ему объясняли что не всегда можно выиграть, всегда будет кто-то лучше, но Лекси не хотел никого слушать. Он не хотел потеть на тренировках, но при этом хотел призовые места. И когда ему говорили, что его любят и без кубков с соревнований, это только еще больше его злило. Мы учились в одном классе, и я тебе скажу, что учителям было не позавидовать. Любую оценку, кроме отлично, Лекси воспринимал как оскорбление и начинал спорить. Яростно, с криком, переходя на оскорбления. Учителя пытались вызывать родителей, это добавляло раздражения в семью. Ведь на людях надо было вести себя идеально, а Лекси все больше и больше скатывался в истерику.

Когда дядя Тео понял, что уже не справляется с Лекси сам, то вызвали на помощь вначале родню, а потом и специалистов. Как ты говоришь, мозгоправов. Это дало результат, и почти год все было хорошо. А потом Макс влез через отцовский комп в сеть банковских бирж и обрушил какую-то там внутреннюю валюту. Нам с Лекси было по восемь, Максу было четыре с половиной года. Никому в голову не могло прийти, что ребенок, который тихо сидит в углу отцовского кабинета и играет на планшете, может взломать сеть, обойти все ловушки, расставленные на матерых хакеров, и достаточно умело сыграть на бирже, причем так, что его ставки приняли и не смогли отследить.

Я помню, как все стояли на ушах, когда искали террориста-хакера, и спустя какое-то время спецы-айтишники вывели все концы в кабинет дяди Доминика, что не могло быть правдой по определению! Ну, не мог Доминик сам взорвать экономику планеты, которую так тщательно выстраивал. Но все сходилось на один адрес… Я помню, отец рассказывал папе, какой ор стоял в святая святых финансовых воротил, когда ему заявили, что взлом состоялся именно из его кабинета. И тут Макс откладывает свой игровой планшет и заявляет: "Да. Это сделал я. Я это сделал, потому что…" - Аэрин сделал плавный жест рукой, - ну, не важно, он был не согласен с политикой банков, и поэтому сорвал сделки трейдеров и что-то там еще, а в итоге экономика планеты не рухнула только потому, что ее удалось удержать, как бешеную лошадь, на краю обрыва.

С одной стороны Макса стоило выпороть, но с другой стороны… ребенок, которому не было пяти лет, с игрового планшета провернул ТАКОЕ! Это тебе не Гамлет – быть или не быть, тут вопрос стоял острее – бить или не бить… и похвалить? И что потом делать? Но за Макса вступился дед Чезаре. Он потребовал, чтобы юного хулигана привезли пред ясные очи повелителя