Кляпа 3 - Алексей Небоходов

Он поднял взгляд, в котором отважная строгость тщетно пыталась скрыть звериный ужас.

– Валентина… – начал он осторожно, будто разговаривал с тигром, забывшим про обед. – Вы в порядке?

Валя спокойно присела на краешек стула, склонила голову набок, улыбнулась так, как улыбаются герои фильмов ужасов в последние три минуты до финальной резни, и очень серьёзно ответила:

– Спасибо за заботу, Сергей Валентинович. В полном порядке. Просто в моей голове теперь живёт пришелец по имени Кляпа.

У начальника нервно дёрнулся левый глаз, как будто пытаясь сбежать с лица первым.

Он кашлянул, сцепил пальцы в замок, с силой, которой хватило бы перекусить проволоку, и попробовал действовать в стиле офисного протокола:

– Может… э—э—э… возьмёте отпуск? Немного отдохнёте? Смените обстановку? Свежий воздух… новые впечатления…

Валя кивнула с выражением мудрого старца, которому только что предложили выехать за город в разгар нашествия инопланетян.

– О, Сергей Валентинович, вы совершенно правы, – благоговейно подтвердила она. – Только вам бы я посоветовала сделать это быстрее. Причём желательно срочно. И желательно на другую планету.

Шеф моргнул. Потом ещё раз. И ещё. Создавалось ощущение, что его внутренний процессор завис на фразе «на другую планету», безуспешно пытаясь найти среди стандартных офисных протоколов вариант развития событий.

Он медленно, очень медленно снял очки, протёр их салфеткой, потом снова надел, глядя на Валентину с надеждой, что за время манипуляций перед ним материализуется кто—то другой. Но нет. Перед ним всё ещё сидела Валя. С торжественным лицом бунтарки космического масштаба.

Шеф сжал губы в тонкую линию. Попытался открыть рот для очередной дипломатической тирады. Потом махнул рукой, тяжело, как человек, только что узнавший о падении метеорита прямиком в его огород.

– Ладно… – хрипло сказал он, уставившись в бумажки на столе так, будто те могли его защитить. – Ладно… работайте… как считаете нужным…

Он больше не пытался спорить. Он капитулировал. Валя вежливо улыбнулась, грациозно встала и неторопливо вышла из кабинета, оставив после себя лёгкий шлейф абсолютного триумфа.

В коридоре, где напряжение можно было резать ножом, сотрудники прильнули к мониторам, изображая из себя занятых делом, но одним глазом продолжая следить за ней.

А Валя шла, как легенда. Как героиня собственного сумасшедшего эпоса. Как живое доказательство того, что даже в самом унылом офисе можно устроить маленький конец света – и чувствовать при этом себя невероятно живой.

Вечер накрыл город медным тазом заката, стягивая по улицам длинные, расползающиеся тени и щедро поливая асфальт липким ароматом нагретой пыли и кофе навынос. Город привычно бурлил своей суетой, но для Валентины он сегодня звучал иначе: легко, музыкально, как весёлый марш каких—то расхристанных небесных трубачей.

Валя шла по тротуару, цокая подошвами балеток по плитке с таким задором, словно на спор собиралась протоптать новый туристический маршрут "по местам великого психоза". На лице у неё цвела довольная ухмылка человека, которому официально разрешили быть собой – сумасшедшей, счастливой, свободной.

Прохожие, завидев её, инстинктивно съеживались. Кто—то нырял в ближайший магазин с видом: "О, срочно вспомнил, что мне нужен кабачок!". Кто—то переходил на другую сторону улицы, косясь через плечо, как будто опасался заразиться непредсказуемостью.

Один пожилой велосипедист, бодро крутивший педали, при виде Валентины так растерялся, что врезался в урну, которая обиженно загремела, как медный барабан на репетиции оркестра. Валя милостиво кивнула ему и пошла дальше, гордо подняв подбородок.

Она смеялась – открыто, искренне, с той лёгкостью, с какой дети смеются над падающим осенним листом. Её заливистый, звонкий смех вился за ней, как хвост у кометы, наполняя улицу неведомой радостью, граничащей с лёгким безумием.

Кляпа в голове нервно поскуливала, как хозяйский кот, которого впервые выпустили на улицу без шлейки. Сидела где—то глубоко в сознании, недовольная, сбитая с толку, перепуганная.

Валя остановилась на перекрёстке, сложила руки за спиной, перекатываясь с пятки на носок, и, глядя на витрины вечернего супермаркета, громко, совершенно не стесняясь посторонних ушей, проговорила:

– Ну что, Кляпа, теперь ты поняла, кто здесь главный?

Пожилая женщина в синем берете, проходившая мимо, чуть не выронила пакет с молоком и замерла, уставившись на Валю так, будто та только что попросила у неё в долг звёздный флот.

Валя мило улыбнулась ей в ответ и, всё так же громко, добавила:

– Либо играем по моим правилам, либо я буду твоей самой большой неудачей!

Из кустов вылетела испуганная воробьиная стая. Молодая пара на другой стороне улицы поспешно ускорила шаг. А сам город, кажется, чуть вздрогнул, но, поняв, с кем имеет дело, решил не вмешиваться.

Валя пошла дальше, расправив плечи и смеясь. В её душе шумело настоящее веселье: не то фальшивое, которое выдавливают из себя на корпоративах, а дикое, яркое, как разлившаяся по асфальту радуга после дождя.

Плевать, кто что подумает. Плевать на косые взгляды и сочувственные вздохи. Она шла по улицам большого города, чувствовала каждый вдох, каждый шорох, каждый свой удар сердца, и впервые за долгое время это сердце билось для неё, а не для чьих—то ожиданий, планов или тупых миссий.

Где—то внутри Кляпа ворчала, обиженно фыркала, пыталась что—то пробормотать о дисциплине, сроках и инструкциях. Но Валя только усмехалась, как весёлая пиратка, захватившая наконец свой собственный корабль.

И весь мир под ногами наконец—то был её.

Квартира встретила Валю тяжёлым, родным запахом залежалого пледа, недопитого чая и слегка приунывшего кактуса на подоконнике. Всё было на своих местах, всё было так, как она его оставила. И впервые за долгое время это не угнетало, не давило на грудь каменным прессом ответственности. Наоборот – радовало, как старая футболка с пятнами, которую никто не осудит.

Валя сбросила туфли у порога, скинула сумку так, что та чуть не прибила забытый вчера пакет с картошкой, и растянулась на диване. Глаза прикрылись сами собой. Всё тело пело гимн свободе, слегка фальшивя, но с таким вдохновением, что заслушаться можно было.

Где—то на задворках сознания недовольно покряхтывала Кляпа, явно не зная, что теперь с собой делать, но Валя её игнорировала с той грацией, с какой коты игнорируют попытки их отмыть.

Шли минуты безмятежности, пока за дверью не раздалось настойчивое треньканье звонка.

Валя нехотя встала, потянулась всем телом, изобразив из себя ленивого гигантского кузнечика, и поплелась к двери. Там стояла мать – в пальто, застёгнутом набекрень, с прической, напоминающей ветреную тряпку, и лицом женщины, которой срочно нужен седативный комплекс и литр валерьянки.

– Валя… – трагическим шёпотом начала она, сразу проскальзывая в квартиру,