Наказание - Джейн Генри

Пять лет назад

Коля и я сидели в местной закусочной, которую часто посещали. Человеку моего роста, было сложно оставаться незамеченным, поэтому я искал места, где люди могли бы заметить меня, но не придавали бы этому значения. Эта закусочная была одним из таких мест.

— Говорят, в Академии Либерти Ридж какая-то вирусная история, — с улыбкой сказал Коля. — Ты не знаешь, что это такое?

Я пожал плечами и не встретился с ним взглядом.

— Вирус? Чушь какая-то. Было пару инцидентов, да, но, возможно, преувеличивают.

Уставился в стену и сделал долгий глоток из бутылки. Я думал о том, что сделал, чтобы наградить ту учительницу за доброту к Лидии. Другой преподаватель получил аналогичное обращение за то, что проявил к ней доброту.

Мальчику, который назвал ее толстой, осталась безжалостная взбучка. Возмездие может быть и сладким, и болезненным.

Девочка, которая насмехалась над ней? Я позаботился о том, чтобы ее имя было запятнано в социальных сетях, назвав ее шантажисткой.

А те, кто издевался над ней? Один за другим каждый учитель и одноклассник, который причинял ей боль, столкнулся с жестокими последствиями. Невесело оказаться в глуши с проколотыми шинами или обнаружить, что твой банковский счет опустошен. Это требовало стратегического планирования, но я справился.

Теперь появился разоблачительный материал о странных и загадочных событиях в Либерти Ридж. Сначала я пытался растянуть их во времени, но потом потерял терпение. Если бы все зависело от меня, они бы все исчезли. Каждый.

— Им повезло, что они живы, — пробормотал я.

Коля наклонился вперед и стукнул своей бутылкой о мою.

— Еще одну?

Он разрешал мне пить раз в месяц. Не больше, не меньше. Я не любил злоупотреблять, потому что хотел сохранять контроль, но пить пиво с ним мне нравилось. К счастью для меня, я мог выпить немало.

— Я хочу, чтобы ты помнил кое-что, Виктор, — сказал Коля.

Я кивнул.

— Что именно?

— Месть может быть мощным мотиватором. Но она также может съесть тебя заживо. Поглотить каждую твою мысль и даже сны. Я знаю, о чем говорю. Сам через это прошел.

Я кивнул и допил свой напиток как раз в тот момент, когда официантка принесла второй. С пышной грудью и округлыми формами, она наклонилась ко мне, пытаясь привлечь внимание, но я отвернулся.

Мои глаза только для одной женщины.

— Ты сделал то, что нужно было сделать, чтобы защитить ее. Я понимаю. Но не позволяй этому разрушить тебя в процессе.

Я хмыкнул и отвернулся, сделав еще один глоток пива.

— Я не позволю им уйти от ответственности за то, что они сделали.

— И не должен, — сказал Коля. — Но есть грань между справедливостью и одержимостью, которую тебе не стоит переступать.

Я глубоко вздохнул и отпил пива — его вкус стал горьким.

— Я понял, — сказал я, хотя часть меня сомневалась, действительно ли это так.

Коля кивнул, казалось, удовлетворенный.

— Хорошо. А теперь расскажи, что ты планируешь дальше.

Я смотрю перед собой, с трудом веря своим глазам. Это выходит за рамки того, что могла представить, что найду у Виктора.

Старая бутылочка с золотыми буквами «Opulence», духи, которыми я пользовалась в юности.

Откуда это взялось?

Салфетка с пятном помады и вырванная страница из блокнота, которая выглядит пугающе знакомой. Саму салфетку я, конечно, не узнаю, но в сочетании с другими вещами…

Когда беру ее в руки, кожа покрывается мурашками, будто кто-то стоит прямо за мной в эту самую минуту.

Я оглядываюсь через плечо — никого нет.

Пустая кофейная чашка с моим именем, написанным от руки, из кофейни.

Лидия.

Буквы теперь размазаны, будто кто-то… проводил пальцами по толстым черным буквам снова и снова. На дне осталось кофейное кольцо.

Старый список покупок, написанный моим почерком.

И то, что заставляет меня схватиться за грудь, пока я перебираю страницы: потрепанный экземпляр «Грозового перевала». Когда я открываю обложку, вижу штамп «Академия Либерти», выцветший фиолетовый оттиск.

Он взял это. Я была ребенком, когда последний раз держала эту книгу. И если оставались сомнения насчет этих вещей — почему они здесь и как они у него оказались, — моя школьная фотография, с загнутыми краями, лежащая в центре этой небольшой коллекции, развеивает все возможные вопросы.

— Ты нашла святыню, — раздается за моей спиной низкий голос Виктора.

Я резко разворачиваюсь, все еще сжимая потрепанную книгу в руке. Его взгляд скользит по моему телу. Ему нравится, когда на мне ничего нет, кроме его футболки.

О нет, дружок. Мы не будем отвлекаться.

— Что это? — спрашиваю, мой голос звучит высоко. Рука, держащая книгу, слегка дрожит.

Виктор пожимает массивным плечом, без тени вины.

— Как думаешь, что это?

Отступаю на шаг и качаю головой, когда он делает движение в мою сторону.

— Нет, не трогай меня. Не подходи ко мне, Виктор.

Когда он игнорирует меня и делает еще один шаг вперед, я отшатываюсь и швыряю книгу в его голову изо всех сил. Он успевает уклониться. Старая книга падает на пол, вырванные страницы разлетаются, как осенние листья с кленов за окном.

Он наступает на меня, и, прежде чем я успеваю остановить его, Виктор хватает меня, его руки сжимают мои запястья, и он поднимает меня в воздух.

— Не сейчас! — кричу я ему, царапая его. — Опусти меня!

Я бью его кулаками по спине, но это как снежки против ледника. Он даже не вздрагивает.

— Виктор! — кричу я. — Отпусти меня!

Несмотря на все мои усилия, сердце бешено колотится, и я чертовски возбуждена. Я могу кричать и бороться с ним, но он непоколебим.

Это он. Это мы. Мои протесты только разжигают мою собственную потребность в нем. И все же ярость бурлит в венах, хотя я точно знаю, чем это закончится. Он либо отшлепает меня, либо трахнет, либо и то, и другое.

— Пошел ты!

С рычанием Виктор опускает меня и кладет животом на стол. Бутылочка духов падает и разбивается, салфетка летит на пол, как лепестки цветка. Легкий аромат духов наполняет комнату.

Без единого слова его тяжелая ладонь опускается на мою задницу раз, другой, третий. Я не могу дышать, задыхаясь над столом. Цепляюсь