Вопреки - Валентина Кострова

Опять хлопок, машину ведет в сторону. Руслан умудряется удержать автомобиль и не дать ему слететь в кювет. Скорость существенно снижается. Артем и Герман синхронно снимают с предохранителей оружия. Соболь поспешно кому-то звонит.

— Это я. Слушай, за нами хвост. Стреляют по колесам. Да. Звони, - завершает разговор и поворачивается ко мне. – Марьяна, - щелкает перед носом пальцами. Я как дурочка хлопаю глазами.

— Слушай меня внимательно. Эти люди заберут тебя и Кэти. Не бойся, не паникуй. Знай, что к концу дня я тебя спасу.

— Ты шутишь?

— Нет. Верь мне, пожалуйста, - берет мою холодную ладонь, сжимает. Я выдергиваю, неверующе на него смотрю.

Как это он меня сейчас отдаст каким-то людям? Просто так? Без борьбы? Что за ерунда происходит? Кто меня втянул против моей воли в какие-то опасные игры? В эту минуту я понимаю, что ненавижу Соболя. Ненавижу его за то, что мой светлый мир вновь заляпан грязью его ужасной реальностью. Ненавижу его за то, что вновь испытываю животный страх, не ведаю, что происходит и что от меня нужно. А самое жуткое то, что я теперь боюсь не за себя, не за него, а за Кэти, которая вообще не должна была оказаться в этой ситуации.

— Ненавижу! – одними губами произношу, отворачиваясь. Слышу тяжелый вздох. К счастью, не трогает, иначе я бы ему сейчас расцарапала лицо, покусала, настолько меня переполняет злость на него.

По машине еще раз стреляют. Руслан вынужден остановить джип. Все сидят, не двигаются. Чего-то ждут. Мы все слышим, как рядом останавливаются автомобили. Хлопают несколько дверей. Я жду, как с моей стороны распахнется дверка и на меня направят дуло пистолета. Распахивается дверка со стороны Германа и на него направляется дуло автомата. Несколько мужчин в черном в черных очках встали перед машиной.

Никто не командует. Человек с автоматом со стороны Германа легонько двигает дуло в сторону, Соболь без споров выходит, поправляет пиджак. Я вижу, как у него тут же забирают пистолет. Артема и Руслана так же молча выводят из джипа.

И вот теперь распахивается с моей стороны дверка. Я смотрю на незнакомое лицо и обливаюсь потом от страха. Не сразу замечаю, как меня кивком головы, а не пистолетом, просят выйти. Во рту сухо, а вот тело все покрыто липким потом. Осторожно вылезаю первая, давая дочери последние секунды быть в неведении. С неохотой беру Кэти на руки. Она возится, трет глазки, тихо хнычет. Молюсь про себя, чтобы уснула. Качаю ее, но малышка ни в какую не хочет успокаиваться. Устремляет на меня недовольные заспанные глаза, причмокивает губами. Через секунду начинает выгибаться, приходится усадить ее на согнутый локоть.

Я шумно дышу. Мне кажется, что все слышат, как я дышу. Осторожно смотрю на дорогу, вдруг кто-то будет проезжать мимо. Пусть не остановится, но вызовет полицию. Это бредовая идея, но мозг отчаянно ищет выход из положения.

— Я хочу к папе, - слишком громко для всех произносит Кэтрин.

Она начинает елозить, пытается сползти с рук. Я неуклюже ее удерживаю, боясь, что незнакомые мужчины сейчас разозлятся и все закончится совсем не так безобидно, как планировалось. В панике смотрю на Германа, он пристально следит за дочерью, не двигаясь с места. Прямо в спину ему направлен автомат. Уверена, сделай он хоть один шаг, в него выстрелят.

— Мама, отпусти! – Кэтрин не понимает ситуации вокруг, не чувствует, как взрослые вокруг готовы сорваться и перестрелять друг друга.

— Кэти, солнышко, папа сейчас не может тебя взять на руки. Потерпи немного, позже он с тобой поиграет, - уговариваю дочь. Не справляюсь с сопротивлением малышки, она оказывается на земле.

Пытаюсь поймать дочь за руку, но она уворачивается и без оглядки мчится к Герману. Даже мне на расстоянии видно, как он бледнеет, наблюдая за Кэтрин. Похоже план совсем не по сценарию идет. Я боюсь бежать следом, так как чувствую за спиной нервозность.

Кэтрин не добегает до отца. Ее перехватывает на полпути мужик, который все это время стоял возле машины и молча курил. Он хватает ее поперек туловища, дергает на себя. Крик дочери заставляет меня и Германа одновременно дернуться в ее сторону.

— Еще один шаг, Соболь, и твои девки будут лежат у тебя в ногах с простреленными головами, - гундосит мужик. – Живо бабу в машину. Харе разводить тут нежности. А ты успокойся! - встряхивает Кэтрин, как котенка. Дочь еще пуще начинает плакать и кричать от испуга. Меня толкают в сторону черного джипа. Повторять не нужно, я сама почти бегу, чтобы забрать малышку у придурка, который явно не умеет обращаться с детьми.

Дочь небрежно отдают мне, толкают к джипу. В салоне машины я сразу же прижимаю к себе хныкающую Кэтрин. Она прячется у меня груди, вздрагивает от всхлипов. Хорошо, что плакать в голос перестает. Не удет злых мужиков нервировать. Укачиваю ее на коленях, глаза устремлены на Германа. Его плохо видно за другими мужчинами. Никто не дерется, не стреляет. Вижу, как нападающие отходят к своим машинам, при этом оружие не опущено.

— Поехали! – рявкает мужик, ранее перехвативший Кэтрин. Поворачивается ко мне. Его глаза вспыхивают похотливым блеском. Я вжимаюсь в сиденье, двигаюсь ближе к двери.

— А ты очень даже ничего вблизи, - облизывает смачно губы, меня передергивает. Он видит мое отвращение и усмехается. – Ничего. Сейчас тебя перекашивает от омерзения, а позже будешь умолять вытрахать тебя.

Боже, надеюсь Герман сдержит свое обещание спасти нас до вечера!