Кляпа. Полная версия - Алексей Небоходов

Валя повалилась на бок, как обесточенная лампочка. Пот стекал по вискам. Ноги тряслись. Дыхание сбивалось, словно она бежала марафон в чугунных ботинках. Вибратор выпал сам, как выброшенный предмет после торнадо.

Тишина.

– Это… – прохрипела она, – … был не аудит. Это была техногенная катастрофа.

Сергей Валентинович стоял бледный, в одной руке – вибратор, в другой – пульт от телевизора, в глазах – глубокое раскаяние и тревога.

– Нам, кажется, надо вызывать уборку номера, – прошептал он.

Кляпа хлопнула в ладоши:

– Нет, Валюша, тебе надо вызывать экзорциста. Потому что в тебя сейчас вселилось что—то не из нашего отдела. И я этим горжусь.

Глава 4

Утро в Суздале выдалось серым, как налоговая отчётность за второй квартал. Туман лежал над улицами липкой ватой, воздух тянулся тяжело, как плохо выжатое полотенце. Валя проснулась с ощущением, что её всю ночь били током и одновременно везли на асфальте лицом вперёд. Голова гудела, мышцы ныли, а внутри тела что—то тикало – не боль, не тревога, а отчётливое послевкусие вибрационного безумия. Вибратор молчал, лежал на прикроватной тумбочке, накрытый салфеткой, как опасный артефакт, требующий утилизации спецслужбами.

Сергей Валентинович напротив выглядел бодро. В халате гостиничного цвета, с чашкой кофе в руке, он носился по комнате, как энергичный туроператор, организующий маршрут «Пошлый Суздаль за два дня». Он был уверен: вчерашний вечер – успех. Валя, с трудом ворочая шеей, следила за его перемещениями с выражением лица, каким смотрят на актёра, который продолжает играть сцену, когда спектакль давно закончился.

– Валечка, – начал он с энтузиазмом, присаживаясь на край кровати, – вы вчера были восхитительны. Я даже не ожидал такого… отклика. Но знаете, нельзя останавливаться на достигнутом. В отношениях – как в карьере: всегда есть куда расти.

Валя не ответила. Она жевала воздух, как сушёную бумагу, пытаясь вспомнить, какой пункт договора с Кляпой включал пункт «бесконечные подвиги для одного начальника». В голове шумело, в теле – тишина. Только глаза, смотрящие в потолок, жили своей жизнью.

– Я арендовал локацию, – продолжил он, вытягиваясь. – Очень атмосферно. Старый сарай на окраине. Полная приватность. Мы там… поиграем.

– Поиграем? – переспросила она, будто впервые услышала слово.

– Ну, вы же понимаете… Ролевые практики. БДСМ. Натуральная эротика. Деревенский стиль. В сене, на верёвках, с табуретками. Я всё подготовил.

Он был искренне рад, будто предложил поездку в ботанический сад или воскресный пикник. Валя промолчала. Кляпа – тоже. Они обе понимали: сопротивление в этой точке не просто бесполезно, оно нелепо.

Валя кивнула. Точно и медленно. Как бухгалтер, подписывающая документ, смысл которого давно забыла.

Сарай находился в двадцати минутах езды от центра. Машина петляла по просёлочной дороге, прыгая на кочках, словно чувствовала моральный состав пассажиров. Постройка стояла в одиночестве, окружённая зарослями малины и сломанным велосипедным рулём. Крыша была скошена, стены перекошены, дверь держалась на вере и одном гвозде.

– Вот он! – воскликнул Валентинович. – Природная эстетика! Суровая красота! Сейчас всё будет.

Внутри сарая пахло старыми досками, пылью и тоской. Один луч солнца пробивался через щель в крыше, создавая иллюзию сценического света. В углу – табуретка, верёвка, лежанка из мешков, на гвозде висел ремень-плетка.

– Переодеваться не будем, – объявил он. – Здесь лучше без всего. Натуральность. Честность. Кожа должна дышать.

Он начал раздеваться. Действие было торжественным: пуговица за пуговицей, жест за жестом. Снял пиджак, сложил его аккуратно. Брюки. Рубашку. Остался в носках. Тело у него было мягкое, округлое, но он вёл себя, как скульптура из музея древних форм. Позировал. Улыбался. Похлопал себя по животу, как будто проверял, не дребезжит ли.

– Валечка, – сказал он, – не стесняйтесь. Мы же с вами теперь… доверенные партнёры.

Валя стояла как статуя. Смотрела на крюк в потолке и думала, что, если бы он упал – она бы не увернулась. Потом начала раздеваться. Руки двигались как в замедленном кино. Сняла блузку, юбку, нижнее бельё – и сложила всё в стопку, словно одежда могла быть единственным, что в ней ещё упорядочено.

Они стояли друг напротив друга. Голые. Непохожие. Один – возбуждённый, довольный, с планами и визуализациями. Другая – опустошённая, тихая, с лицом, которое невозможно было бы продать ни одному порносайту даже как «реалистичную женщину в депрессии».

Сергей Валентинович обошёл её, прищурившись.

– Прекрасно. Всё идеально. Вы готовы?

Она молча кивнула.

– Сначала я вас немного привяжу, – сказал он.

– Конечно, – отозвалась она. – Куда же без этого.

Кляпа вздохнула:

– Валюша, если этот сарай не развалится от их энтузиазма – я лично подам заявку на его включение в реестр культурного наследия. А если рухнет – ну… смерть от БДСМ – тоже способ выйти из системы.

Валя шагнула к табурету, положила руку на верёвку и почувствовала, как сама превращается в реквизит. А впереди – всё, что могла придумать жизнь, когда ей было особенно скучно и она решила позабавиться за счёт одной женщины с тяжёлой судьбой и слишком вежливым «да».

Сергей Валентинович действовал методично. С торжественным видом, словно вручал орден за вклад в развитие корпоративной эротики, он подошёл к Валентине с мотком верёвки, в которой, судя по толщине и запаху, раньше держали телят. В его глазах светилось вдохновение провинциального режиссёра, ставящего «Ромео и Джульетту» в актовом зале сельсовета, но с БДСМ—подтекстом.

– Сейчас всё будет, – пообещал он, поглаживая верёвку так, будто разговаривал с ней. – Главное – надёжность, безопасность и немного духа эпохи. Натуральный крюк, натуральная женщина, натуральная страсть.

Кляпа внутри фыркнула:

– Осталось только занести это в бухгалтерию как «расходы на хозяйственные нужды». Валюша, готовься – тебя сейчас повесят в переносном смысле. А потом, скорее всего, и в прямом.

Он подошёл к потолку, где на массивной балке крепился железный крюк – тот самый, который, по слухам, выдерживал даже мешки с картошкой. С ухмылкой проверил прочность, затем обмотал верёвку, продёрнул петли, завязал узлы, явно отрепетированные на YouTube. Валя стояла с опущенными глазами и руками, как перед входом в кабинет стоматолога: понимая, что выхода нет, но надеясь, что анестезия будет моральной.

– Поднимите ручки, – попросил он, мягко, как анестезиолог перед интубацией.

Она подняла. Верёвки легли на запястья с хрустом. Он затянул петли крепко, но с показным вниманием, будто собирался не связывать женщину, а упаковывать хрупкий груз для доставки через границу.

Петли взяли её под потолок. Тело вытянулось, стопы оторвались от пола. Она висела, неестественно прямо, как старинный манекен без подставки. Вся сцена напоминала выставку музейной нелепости – женщина, сарай, верёвки и мужчина, пыхтящий с гордо выпяченной грудью.

– Идеально! – воскликнул