Грязная Гарди - Вера Александровна Петрук

Вера Петрук

Грязная Гарди

Глава 1. "Не давайте ему денег"

Поезд громыхал, пыхтел и выпускал клубы черного дыма, медленно вползая в пограничный тоннель, по другую сторону которого Гарди ждала новая жизнь. Прошлое ожидало забвение, будущее не сверкало яркими красками, но обещало подарить силы начать все заново.

Наследство свалилось на голову Гарди в тот момент, когда она всерьез думала о том, чтобы переступить черту. Границу перейти ей все же предстояло, но в буквальном смысле. Усадьба тетки, оказавшейся мало того бездетной, так еще и богатой, находилась в соседней стране, настолько закрытой и настолько маленькой, что для Гарди, с трудом окончившей старшие классы и половину колледжа, она почти не существовала. Пресса королевство с труднопроизносимым названием вниманием не баловала, и Гарди ни за что бы о нем не вспомнила, если бы на горизонте не замаячило неожиданное гражданство. Вид на жительство у соседей хотели получить многие, мечтавшие о тихой жизни на природе, но единственным способом перебраться в страну было приобретение земли, которая, увы, продавалась настолько редко, что мечта казалась неосуществимой. Наследство же и вовсе было чудом.

Обо всем этом Гарди узнала уже в поезде, читая путеводитель. Читала она редко и сейчас с удовольствием и удивлением отмечала, что процесс ей нравился. Дома — как она еще по привычке называла Старый Город, в котором родилась и прожила свои двадцать пять лет, на чтение времени не было. В школьные годы приходилось выживать, а потом она начала работать, и работа отнимала все — не только время. Гарди потрогала языком пустое место, где когда-то у нее имелся зуб, и еще раз порадовалась, что дырку не видно. Зуб был коренным.

Зато теперь не нужно было ломать голову, где взять денег на стоматолога. Вместе с домом тетка оставила приличную сумму, часть которой Гарди собиралась потратить на королевских стоматологов. А может, и косметологов тоже. Сломанный на заре карьеры нос придавал ей ненужную теперь суровость. И волосы она отрастит — длинные, чтобы в косы заплетать. А покрасить их можно в черный или вообще осветлить. Нынешний неопределенный оттенок, отливающий ржавчиной, следовало оставить в прошлом. Грязная Гарди со сломанным носом, выбитым зубом и тусклой щеткой коротко стриженных волос должна была остаться по эту сторону тоннеля. Новая Гарди будет чистой, красивой, необыкновенно женственной, очень богатой и непременно счастливой. К счастью — вот, куда вез ее поезд.

Железный змей полностью вполз в тоннель, втянув хвост, в котором находилось купе Гарди, и отражение девушки в карманном зеркальце померкло. Может, оно и к лучшему. Тяжелый профессиональный грим, который она использовала на работе, оставил следы в виде ранних морщинок, от которых Гарди тоже намеревалась избавиться. Лампочка над столом включилась, пару раз мигнула и засветила тусклым, неровным светом, отражая ход ее беглых мыслей. Пассажиров предупреждали, что в тоннеле предстоит ехать не меньше часа, и Гарди, отложив зеркальце, вновь взялась за путеводитель.

На последней странице она нашла информацию о месте, где жила тетка. Голубой Ключ — название, не говорившее ни о чем. Поселение располагалось на плоскогорье за несколькими лесными массивами, отделявшими поселок от ближайшего города. У города имя было покрасивее, хотя произнести его было сложно. Однако Гарди его запомнила — Альбигштайн. Причина была весомая — она собиралась туда переехать. Жизнь в лесу в окружении коров и огородов в ее планы не входила.

Адвокат, который сообщил о наследстве и который должен был встретить ее на вокзале, заверил, что проблем с продажей усадьбы не возникнет. Несколько местных уже интересовались ценой и заявили о намерении купить землю. Гарди оставалось только приехать и вступить в право наследования. Согласно местным законам, для этого ей нужно было перешагнуть порог дома, владелицей которого она стала.

Если бы не этот нюанс, Гарди ни за что не отправилась бы в такую даль. Ей не терпелось начать поиски квартиры где-нибудь на окраинах Альбигштайна. Привлекать внимание местных покупкой дорогого жилища в центральных районах не хотелось. Вкупе с деньгами, которые она могла получить за дом, у нее на руках собиралась неплохая сумма, которая должна была ей помочь ничего не делать хотя бы пару месяцев. С тех пор как Гарди стала работать, слово «отпуск» в ее жизни и словарном запасе так и не появилось, а выходные присутствовали в виде редких неполных дней, которые она тратила на сон. Пара месяцев безделья должны были помочь восстановиться и понять, чем ей заниматься дальше. Гарди стояла на перепутье стольких дорог, что от их переплетения рябило в глазах.

Из страниц путеводителя выпал конверт с документами, которые прислал Дерек, так звали адвоката. Фотография усадьбы была сделана настолько скверно, будто перед фотографом стояла цель — замаскировать дом, чтобы его никто не узнал. На мутном снимке едва виднелся темный силуэт здания, снятого против солнца. Похож на раскрытый гроб, подумала Гарди и перевела взгляд на фотографию тетки, прикрепленной к бумаге с описанием дома. Полная пожилая женщина смотрела сурово и ничем не напоминала мать Гарди — рахитичную, высушенную наркоманку с вечной пьяной улыбкой на узком лице, обтянутом тонкой кожей. Мать выросла в приюте, и Гарди была уверена, что родни у них нет, ведь отец, которым мог быть любой из клиентов матери, таковым не считался. Проституция была бы вершиной карьеры Гарди, если бы не случайно подвернувшаяся работа.

Итак, у нее была тетка, которая вспомнила о сестре на пороге смерти. Сейчас было тяжело ворошить прошлое, да, наверное, и не нужно, хотя вопросы еще долго будут ползать в голове Гарди, нарушая с трудом наведенный после работы порядок. Знала ли тетка о сестре-наркоманке при жизни? И если да, почему ни разу не попыталась вытащить ее из той зловонной дыры, в которой прожила мать, и где начала свою жизнь Гарди? А может, она пыталась, только плохо? Как бы там ни было, но она определенно не знала, что ее сестра умерла.

Гарди тупо уставилась на имя матери, вписанное в графу, где указывался наследник. Согласно законам королевства с трудным названием, если наследник был уже мертв, право наследования переходило к ближайшему родственнику — то есть, к ней. Странно, но имя матери ничего не вызывало. Там, где в сердце отводилось место для тоски, любви, печали, у Гарди было пусто. Эта пустота была еще одной причиной, почему жизнь следовало начать заново.