Из рода Бурого Медведя. Том 4 - Федор Анатольев

Федор Анатольев

Из рода Бурого Медведя. Том 4

Глава 70. Звание и недоделанная работа

В светло-сером элегантном пальто, с массивным воротом из волчьего меха, Кадетский выглядел щуплым, но очень живым. Среднего роста, с сильно кучерявыми волосами как у какого ни будь мавра, только волосы были не чёрными, а посветлей, можно сказать оттенок каштановых. Я смотрел на него во все глаза. Как одновременно на человека уникального, талантливого управленца, так и на потенциального врага.

На плацу загородной тренировочной базы, были те кто выжил в той первой битве с кланом Злого волка. Все кроме двух трибунов Мартынова и Лютова. Нет, они не погибли, и их к сожалению не расстреляли, просто их разжаловали до центурионов с запретом на повышение в течении пяти лет. И если для Лютова ещё был шанс стать когда-то хотя бы манипулом, то вот у Мартынова дела обстояли не важно, немолодой, отвыкший уже от непосредственного участия в боевых действиях, то есть стрелять и рубить врагов, он не питал никак иллюзий для своей карьеры. А центурионов часто ставили на такие места, что им приходилось самим принимать участие в боях...

Я вытянулся при приближении Виктора Кадетского, мы выжившие витязи в количестве ста восьмидесяти семи человек стояли отдельно от остальных. Наконец кадетский взял медаль для меня с большой подставки, которые таскали за ним помощники секретари.

— Михаил Финеев? — уточнил он.

— Так точно.

— Вы явно достойны большего чем пятый ранг штурмовика, я читал рапорт, что вам единственному удалось выжить из трёх сот человек и пятидесяти витязей…

— Так точно! — вытянулся ещё, так что подбородок смотрел чуть ли не в небо. Пришлось изображать подобострастие и послушание.

Он приколол мне на мундир прямоугольный значок, где наверху было большие буквы «2ОТ» а внизу «Ш-5», пожал руку. И на мне вручение наград, премий и новых званий закончилось. Пара декурионов стала центурионами, некоторые центурионы получили звание манипулов, а один, которому пришлось руководить обороной заднего фланга, даже получил звание трибуна.

Кадетский отошёл в сторону и встал за микрофон, рядом с массивными динамиками из дерева. Пискнули колонки от нахождения рядом с ними микрофона.

Послышался голос Кадетского:

— Можно говорить?.. Хорошо… я понял. Дорогие трестовцы, друзья, товарищи. Вы попали в непростую ситуацию, но вопреки всему вам удалось выжить. Враг коварен и силён! Противоестественно синёл, несправедливо силён… Как многие другие ему подобные… Поэтому ваша битва, где вы оказались практически равными по численности… эта битва сродни подвигу! И придёт время когда мы будем править этим миром, когда вы и такие как вы смогут выйти один на один против любого сверхъестественного врага. Выйти и победить! И поможет нам в этом наш соратник, наш товарищ, наш бог если хотите и имя ему технический прогресс! И тогда мы, вы и я сможем построить новый, справедливый мир! Мир истинного равенства и закона! — на последней фразе Кадетский возвысил голос и он прозвучал как гром.

В этот момент у меня возник диссонанс, показалось словно перед нами выступает император всея Руси или президент, но никак не хозяин всего лишь одного — Второго Оружейного треста. Наверно всё дело было в том что сам Кадетский так себя ощущал, и в тот момент все кто был на базе и слушал его ощутили нечто подобное. Возвысив себя, он сразу же возвысил и их.

И им это нравилось…

Раздались сперва единичные аплодисменты, а затем словно лавина хлопки стали резко нарастать, пока не превратились в оглушительный грохот. Я же, стоя и хлопая в ладоши со всеми на автомате, чуть ли не ухмылялся. Если ты дядя хочешь создать мир без сверхъестественного, то зачем тебе в Переход? Или ты хочешь что бы этой силы не было ни у кого, кроме тебя? Тогда Кадетский показался мне мутноватым и довольно хитрым человеком… человеком с неясными целями. С другой стороны: кто в здравом уме будет кричать на весь мир о своих настоящих, истинных целях?

Опять пошёл снег и Кадетский предложил нам пройти в железобетонный ангар и отобедать на благо треста. Словно ожидая знака, изнутри распахнули большие металлические ворота с резиновыми уплотнителями по краям. Когда мы вошли, большие ворота закрыли, и я понял что внутри довольно тепло, плюс десять не меньше. По краю вдоль стены тянулись трубы отопления, питаемые от котельной стоявшей где-то позади ангара и усиленно чадившей чёрным дымом всё то время, покуда мы стояли на плацу, получали звания с медалями и слушали Кадетского.

Я вошёл внутрь и увидел с краю импровизированную кухню с поварами. Между столами сновали официанты, нося готовые блюда, пустые кружки, тарелки. Сами столы уже ломились от разнообразной еды и алкоголя, хотя последнего было немного. По блюдам я понял что если это и не еда для элиты то близко. Чего только стоил запечённые телята лежавшие на столе целиком! Или салаты из морепродуктов. Или фрукты типа бананов и апельсин, которые в этом мире были отнюдь не дешёвыми…

Я сел за стол, выцепил себе обычных отбивных из курицы с грибами, взял чёрного хлеба и принялся с аппетитом обедать. Как ни странно всё было вкусным. Столы наполнились одобрительным бормотанием, весельем и воспоминаниями той самой битвы, в который мы едва выжили. Впрочем были тут не все кто выжил, многие были на лечении, в том числе и с помощью крысолюдов, то есть магии. Всего нас там собралось человек четыреста, и места в ангаре хватило бы ещё человек на двести…

Всё это продолжалось как мне рассказывали часов до двенадцати ночи. Я ушёл уже через пару часов, так как не пил и вообще не хотел особо брататься с этими людьми, понимая что завтра возможно придётся с ними воевать. Ещё не прошло то неприятное чувство, когда я вынужденно зарубил тех ребят, круша волколюдов Огненным клинком. Тогда стало очень гадко, особенно когда я рубил одного из витязей, который успел заглянуть мне в глаза, молчаливо моля о пощаде…

Но тогда я запихнул это чувство глубоко в себя, тут же забыл его, занял себя заметанием следов… И вот теперь когда они сидели и обсуждали прошлую битву, я почему-то ощущал себя среди боевиков частично предателем…

Я ехал домой на мотоцикле и всё думал о тех людях которых убил. Хотелось отдохнуть, просто морально отдохнуть и ни с кем не воевать, никого