Истовик-камень - Мария Семенова

Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватыммертвенным серебром. Было тихо, лишь ветер, вечно дующий в этих местах,заставлял вершины сосен еле слышно шептаться. Ветер дул всегда в одномнаправлении – с гор. Его так и называли: «горыч». Отдельно стоявшие, окраинныедеревья росли согнутыми в вечном поклоне этому ветру, с сучьями, вытянутыми водну сторону, как флаги. Горыч зарождался высоко, на промороженных ледниках,где горело холодное сизое солнце и не было места ни зверю, ни человеку. Здесь,внизу, на прожаренной, как сковородка, равнине, смертоносное дыхание льдовстановилось живительно-влажным и позволяло вырасти лесу. Не худосочномустепному кустарнику, проникшему жилистыми корнями на много саженей сквозь сухиебесплодные недра, а настоящему лесу!

Темноволосый мальчик, то шагавший, то пытавшийся усталобежать по старой дороге, пугливо косился по сторонам, и даже отупляющееизнеможение не могло заставить его смотреть исключительно под ноги. Ему былострашно. Он решился войти сюда только потому, что остаться одному было ещёстрашнее. Случись на то его воля, он нипочём бы не согласился здесь жить.Другое дело, до сих пор его согласия спрашивали очень редко. И вряд ли спросятв дальнейшем. Таков был порядок вещей, предопределённый задолго до егорождения, и оспаривать этот порядок у мальчика даже мысли не возникало. Нонеужели там, где судьба скоро отведёт ему жить и прислуживать новому господину,тоже не окажется ни полей, ни степи, ни открытого неба – ничего, кроме этихужасных деревьев повсюду?..

Мальчика звали Каттай, что на древнем, лишь в книгахоставшемся языке означало «ремесленник, делающий кирпичи». Там, где он вырос,люди не привыкли к лесам. Вокруг стольного города Гарната-ката расстилалисьпастбища, пашни да виноградники, а между ними – лиственные рощи, видимые напросвет. Леса, которые можно было пересечь пешком за неполных полдня, считалисьдремучими чащобами. Людская молва населяла их хищными страшилищами, которымипугали не только детей…

Каттай был мальчиком не из самых отчаянных, а проще говоря –послушным и робким, и боялся того, чего ему с младенчества велено было бояться.Но теперь он видел, что «страшные» леса его родины против здешних были – какигрушечная лошадка против свирепого боевого коня-хара, чьи копыта и мордухозяин-воин после сражения не спешит обтирать от вражеской крови. Воистину, этилеса были способны смутить не только десятилетнего уроженца западного Халисуна!Здесь воззвали бы к своим Богам даже многоопытные лесовики родом избаснословных северных дебрей, о которых никто не мог с уверенностью сказать,существуют ли они на самом деле. Взять хоть дорогу, по которой из последних силпереставлял ноги маленький странник. Лишь отъявленный лжец сказал бы о ней,будто её здесь проложили. О нет! Она смиренно пролегла там, где лес ейпозволил. Ради неё не валили деревьев. Наоборот – это дорога благоговейно иопасливо огибала чудовищные стволы! Стволы столь громадные, что внутри каждогоможно было бы изваять целый дом. И не маленький дом. С просторными жилымихоромами, кухней и помещением для рабов. Наверное, даже небольшому скотномудворику нашлось бы местечко…

Подумав так, Каттай ужаснулся посетившим егосвятотатственным мыслям. У него дома лишь у кустарника брали ветви, необходимыедля корзин, а на окраину леса смиренно ходили не с топором – с верёвкой дляхвороста. Что, если могущественный дух этой чащи услышал помыслы нечестивца, и из-задеревьев вот-вот ринутся разъярённые демоны?..

Измученные ноги так и приросли к месту. Мальчик пугливоогляделся по сторонам и заплакал. Его шаровары отяжелели от пыли, простуюнеподпоясанную рубаху густыми разводами выбелил пот, а желудок, пустой со вчерашнегодня, от усталости уже перестал требовать пищи. Жажда сделала слёзы густымжгучим рассолом, нехотя истекавшим из глаз. В десятке шагов от дороги слышалосьласковое воркование лесного ручья, но Каттай так и не решился приблизиться кнему, чтобы умыть лицо и напиться. Демоны всё не появлялись. Страх вновь погналмальчика вперёд, и он сперва зашагал, потом неловко побежал по дороге.Наверное, он так и умрёт, догоняя караван, от которого отстал. Если даже его несхватят лесные духи, то наверняка съедят звери или доконает усталость. Но покаон ещё жив и может идти – он не остановится и не повернёт из этого леса назад.Ибо горе тому, кто не исполняет своего Предназначения и не считается с ним…Каттай давился слезами и размазывал их рукавом по грязным щекам. Лес, облитыйлуной, еле слышно роптал, отвечая на его бессловесную жалобу. Морщины обросшейлишайниками коры складывались в бородатые лики, ветви двигались и клонились внеторопливой беседе… Мудрый лес, видевший всё и знающий всё. Он многое мог быповедать Каттаю в остережение и науку. В том числе о предназначении и судьбе. Ио жизни, которая не всегда послушна даже Богам – ибо Лес был определённо старшенекоторых Богов…

Но в огромных голосах Сущего каждый слышит лишь то, чтоспособен постичь. А по дороге бежал всего лишь маленький мальчик. Голодный,напуганный мальчик, вовсе не расположенный созерцать величественные бездныВселенной…

Солнечные лучи уже благословляли лесные вершины, и накосматых головах великанов, где ночью играли и прятались звёзды, одна за другойвспыхивали огненные короны. Свет и тепло медленно сползали вниз по стволам, нослишком долог был путь до подножий, до вросших в землю корней. Не скоро будетозарена маленькая поляна, не скоро над нею развеется пронизанный косымиотсветами туман…