Сияние луны - Лайан Герн

– Твоих рук дело? – спросил Макото, с отвращением глядя на огромное тело и отрубленные головы.

– Потом расскажу. Здесь был еще один человек, он убежал. Подозреваю, вернется и приведет с собой толпу. Кахеи говорит, эта территория полна разбойников. Мертвец, должно быть, брал с людей деньги за пересечение моста. Кто отказывался, прощался с головой.

Макото спрыгнул с коня, чтобы посмотреть поближе.

– Среди них есть воины, – сказал он, – и даже молодые. Пусть расплатится своей головой. – Макото вынул меч.

– Не делай этого, – предупредил я. – У него кости из гранита. Повредишь лезвие.

Монах одарил меня недоверчивым взглядом и резким движением ударил великана по шее. Меч раскололся с человеческим стоном. Люди вокруг ахнули от изумления. Макото растерянно посмотрел на испорченное оружие, затем стыдливо опустил глаза.

– Прости, – произнес он. – Надо было тебя послушать.

Я вспыхнул гневом и достал Ято, передо мной все покраснело, как уже бывало не раз. Как защищать кого-то, если мне не подчиняются? Макото пренебрег моим советом на глазах солдат. Он заслужил смерть. Я чуть не потерял контроль над собой и едва не разрубил его на месте, но в этот миг издалека послышался топот копыт, напомнив, что у нас есть настоящие враги.

– Он был демоном, а не человеком, – сказал я Макото. – Ты не мог этого знать. Сражайся теперь луком.

Я подал людям знак замолчать. Они словно окаменели, даже лошади не шевелились. Дождь сошел на морось. В тусклом затуманенном свете мы походили на армию призраков.

Разбойники приближались, шлепая по мокрой земле, и наконец из дымки возникло около тридцати всадников и столько же пеших. Это был всякий сброд, включая бывших воинов на хороших конях и в потрепанных доспехах, а также чернь, скопившуюся за десять лет войны: беглецы из имений или с серебряных рудников, воры, сумасшедшие, убийцы. Я узнал ускользнувшего из сторожки человека, он бежал рядом с ведущей лошадью. Когда банда остановилась, расплескав из луж всю грязь, он указал на меня и прокричал нечто бессвязное.

Всадник выпалил:

– Кто посмел убить нашего друга и соратника Йон-Эмона?

– Отори Такео. Я веду армию в Маруяму. Йон-Эмон напал на меня без причины и поплатился жизнью. Пропустите нас, или вас ждет та же участь.

– Возвращайся туда, откуда пришел! – зарычал он в ответ. – Мы ненавидим Отори.

Разбойники захохотали. Всадник плюнул и взмахнул мечом над головой. Я поднял руку, подав сигнал лучникам.

В воздухе тотчас засвистели стрелы – это страшный звук: они летят, рассекая пространство, и с глухим ударом вонзаются в плоть под стоны раненных. У меня не было времени на подобные размышления, потому что вожак сорвался с места и поскакал мне навстречу с обнаженным мечом над головой.

Его конь был больше Шана, а рука длиннее моей. Шан навострил уши, сохраняя спокойствие. Перед самым нападением мой конь отскочил в сторону и развернулся на месте так, что я смог ударить противника сзади, полоснув по плечу и шее, пока тот дрался с пустотой.

Главный разбойник был не демоном, а самым обыкновенным человеком. Хлынула алая кровь. Конь продолжал нестись вперед со свисшим всадником и неожиданно упал на бок.

В это время хладнокровный Шан приготовился встречать следующего врага. У него не было шлема, и Ято разрубил ему голову пополам: вокруг полетели ошметки мозга и осколки кости. Кровь мешалась с дождем и грязью, наполняя воздух терпким запахом. В стычку вступало все больше моих воинов, бандиты были полностью сокрушены. Оставшиеся в живых пытались бежать, но мы нагоняли их и нещадно резали. Весь день во мне копился гнев из-за непослушания Макото, и вот теперь он нашел выход в короткой кровавой схватке. Меня взбесило, что нас задержали бесправные, глупые люди. Так пусть поплатятся жизнью. Это нельзя назвать битвой, однако мы разгромили их уверенно, ощутив вкус крови и победы.

Потери составили три человека, двое были ранены. Позже мне доложили, что четверо утонули при переправе. Один из друзей Кахеи – Отори по имени Шибата – кое-что знал о травах и исцелении. Он промыл и обработал раны. Кахеи поскакал вперед в город в поиске крова хотя бы для женщин, а мы с Макото повели войско размеренным шагом. Монах взял командование, пока я вернулся к реке за последними людьми, кто перебирался по наплавному мосту.

Е-Ан с неприкасаемыми по-прежнему ютился поодаль у воды. Увидев меня, он подошел. Меня охватил минутный порыв спрыгнуть с коня и обнять его, но я удержался.

– Спасибо тебе и твоим друзьям, – сказал я. – Вы спасли нас от гибели.

– Нас никто не поблагодарил, – отметил он, махнув на солдат. – К счастью, мы служим не им, а Богу.

– Вы пойдете с нами, Е-Ан? – спросил я. Нельзя оставлять их здесь: за пересечение границы, рубку деревьев и помощь «самозванцу» грозят непостижимые кары.

Он кивнул. Е-Ан совсем выбился из сил, и меня кольнуло чувство вины. Я не хотел брать с собой неприкасаемых – боялся реакции воинов, трений и недовольства, которые вызовет их присутствие, но и бросить их здесь – не выход.

– Мы должны разрушить мост, иначе Отори последуют за нами.

Неприкасаемый снова кивнул и окликнул остальных. Они устало поднялись на ноги и принялись развязывать веревки, держащие плоты. Я остановил несколько пеших солдат и крестьян с серпами и ножами, чтобы помогли им. Как только веревки были перерезаны, течение снесло плоты с места, и река закончила разрушение.

Пару минут я смотрел на грязную воду, затем снова поблагодарил неприкасаемых и велел им не отставать от солдат.

Каэдэ уже села на коня под покровом деревьев у лисьей святыни. Удостоверившись, что коробка с записями по-прежнему привязана к вьючной лошади Майами, я задержал взгляд на жене. Несмотря на бледность, она сидела на сером скакуне, выпрямив спину, и с едва уловимой улыбкой смотрела на двигающуюся армию. В столь тяжелых условиях та, которую я привык видеть сдержанной и безропотной, выглядела счастливой.

Я тотчас загорелся сильнейшим желанием обнять ее. Казалось, я умру, если вскоре не возлягу с ней. Мне стало стыдно неожиданного порыва. Следовало заботиться о ее безопасности, к тому же я предводитель армии, и под моей ответственностью тысяча человек. Болезненное вожделение настолько смутило меня, что я оробел.

Каэдэ увидела меня и направилась навстречу. Кони приветственно заржали. Мы коснулись коленями. Вытянув шею, я ощутил ее жасминный аромат.

– Дорога свободна, – сказал я. – Можем ехать дальше.

– Кто это был?

– Разбойники, надо полагать. – Я отвечал кратко, чтобы не осквернить воспоминанием о крови и смерти то место, где теперь стояла Каэдэ. – Кахеи поскакал вперед в поиске ночлега для тебя.

– Я легла бы под открытым небом, лишь бы ты был рядом, – тихо произнесла она. – Раньше я никогда не ощущала свободы, но сегодня, в пути, под дождем, преодолевая трудности, впервые познала, что это такое.