Эления - Дэвид Эддингс

— Да, я понимаю, — сказала Сефрения. — А слухи о лекарстве дошли до вас из какого-то одного источника?

— О, нет, — ответил Волди. — Несколько человек рассказывали мне об этом.

Брат Его Величества и несколько племянников тяжело занемогли и из Дабоура во дворец был вызван врач по имени Тэньин. Он определил отравление дарестином, а потом неожиданно для всех сумел вернуть их к жизни. Из благодарности ему король утаил, каким образом шло лечение, и даровал ему полное прощение, для придания уверенности, — он ухмыльнулся. — Но не так уж это прощение и хорошо, ведь королевская власть распространяется не слишком далеко за пределы королевского дворца в Занде. Любой, кто имеет хоть малейшее представление о медицине, прекрасно понимает, в чем тут дело, — лицо Волди приняло высокомерное выражение. — И дело тут не только в прощении, Тэньин ведь до неприличия жаден, и можно представить, сколько заплатил ему король. Я бы ни за какие деньги не унизил себя этим.

— Спасибо вам за помощь, доктор Волди, — сказал Спархок.

— Мне очень жаль этого отравленного человека, — сказал Волди, — но пока вы доберетесь до Дабоура и обратно, он умрет. Дарестин действует очень медленно, но исход всегда фатален.

— Как меч, воткнутый в брюхо по самую гарду, — мрачно пробормотал Спархок. — По крайней мере у нас всегда остается возможность отомстить.

— Ужасная мысль. Вы представляете те разрушения, которые меч может привнести в человеческий организм?

— Довольно хорошо, мой доктор.

— Ах да, конечно, вы-то знаете. Не хотите ли, чтобы я осмотрел ваши старые раны?

— Спасибо, доктор, но не стоит. Они меня уже давно не беспокоят.

— Ну что ж, превосходно. Я могу гордиться таким пациентом. Был бы с вами менее опытный врач, вам бы крышка. Ну, коли так, то мне пора идти, у меня завтра хлопотный день, — Волди накинул на плечи плащ.

— Спасибо, Волди, — сказал настоятель. — Братья проводят вас до дому.

— Рад оказать вам услугу, мой Лорд. Это была весьма интересная и поучительная беседа, — с этими словами доктор поклонился и покинул комнату.

— Смахивает на задающегося воробья, — ухмыльнулся Кьюрик, когда дверь за Волди закрылась.

— Да, это есть, — согласился настоятель, — хотя, в своем деле он очень хорош.

— Ох, Спархок, — вздохнула Сефрения, — у нас осталась совсем маленькая кроха надежды — какие-то слухи, и у нас к тому же нет времени гоняться за какими-то призрачными тенями.

— Но выбора нет. Мы должны идти в Дабоур. Ни малейшим шансом нельзя пренебрегать.

— А мне, кажется, что это не такая уж слабая надежда, как вы думаете, леди Сефрения, — сказал настоятель. — Я хорошо знаю Волди. Он не стал бы рассказывать что-либо, если бы не уверился в этом сам. Да и сам я слышал о чудотворном излечении членов королевской семьи.

— Тем более мы должны попытать счастья, — сказал Спархок.

— Быстрейший путь в Дабоур — морем, вдоль побережья, а потом вверх по реке Гулл, — предложил настоятель.

— Нет, — твердо отказалась Сефрения. — Это исчадие, что пыталось убить Спархока, наверно уже поняло, что ему не удалось это сделать. На море нам путь заказан, никто не захочет еще раз встретиться с водяным смерчем.

— Вам в любом случае придется идти в Дабоур через Джирох — сказал им настоятель. — Вы же не можете идти сушей. Никто и не пробует пересечь пустыню между Киприа и Дабоуром — это совершенно невозможно, даже в это время года.

— Если мы должны будем пойти этим путем, то мы и пойдем им, — спокойно сказал Спархок.

— Ну, тогда будьте осторожны там. Рендорцы сейчас чем-то возбуждены.

— Это их обычное состояние.

— Сейчас это несколько другое. Эрашам в Дабоуре проповедует новую священную войну.

— Помнится, он занимается этим уже третий десяток лет. Всю зиму он раздувает огонь в сердцах рендорцев, а летом они расходятся по своим кочевьям.

— Вот в этом-то и разница, Спархок. Они оставили в покое кочевников и занялись горожанами. А это уже гораздо серьезнее. Эрашам теперь на коне, и он твердо держит своих пустынников в Дабоуре. У него там целая армия.

— Но горожане в Рендоре как будто не настолько глупы. Что же их-то так впечатляет в его проповедях?

— Прихвостни Эрашама распространяют среди горожан побасенку, что в Северных Королевствах с благоговением отнесутся к возрождению эшандизма.

— Экая чушь, — усмехнулся Спархок.

— Еще бы. Но им удалось убедить в этом довольно многих, и сейчас даже в Киприа, впервые за многие века, восстание против Церкви имеет шанс на успех. Да еще откуда-то сюда везут оружие, и премного, по крайней мере ходят такие слухи.

У Спархока зародилось подозрение.

— А вы не знаете, кто их распространяет?

Настоятель пожал плечами.

— Купцы, путешественники с севера и прочие чужестранцы. Они обычно останавливаются в квартале около эленийского консульства.

— Вам в этом не видится ничего любопытного? На меня напали как раз когда я шел в консульство по вызову консула. Консулом здесь по-прежнему Эллиус?

— Да, он. К чему ты клонишь, Спархок?

— Позвольте еще один вопрос, отец мой. Вам или вашим людям не приходилось видеть беловолосого человека, входящего или выходящего из консульства?

— Гм… Вряд ли я смогу чем-либо тебе помочь. Я не приказывал своим людям следить ни за чем таким. У тебя что-то на уме, Спархок?

— Да, мой Лорд, — Спархок поднялся и стал расхаживать по комнате. — Попробую-ка я еще раз призвать на помощь эленийскую логику, Сефрения. Первое, — сказал он, загибая палец. — Первосвященник Энниас метит на трон Архипрелата. Второе: все Четыре Ордена настроены против этого, и их противостояние — серьезное препятствие