Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

Глаза стражника широко открылись, он разинул рот, чтобы закричать, но лишь коротко всхлипнул — его легкие сжег огненно-белый жар меча.

Рапсодия подхватила стражника и опустила на землю. Лицо несчастного исказила гримаса удивления и боли. Его глаза, смотревшие уже в другой мир, продолжали искать ответа на мучивший его вопрос: «Что происходит? »

Тот же вопрос интересовал и Рапсодию. К моменту, когда тело стражника коснулось земли, все было кончено, но рана в груди продолжала тлеть. Рапсодия вдруг услышала легкое шипение — клинок ее меча жег мертвую плоть. С растущим ужасом она быстро вытащила меч и выронила его из рук, хотя рукоять оставалась холодной. Она молча смотрела на лежащее у ее ног тело, а мир вокруг начал вращаться все быстрее.

— В чем дело? — послышался голос Акмеда у нее за спиной.

Рапсодия не слышала, как он подошел. Она обернулась и увидела, что они с Грунтором смотрят в сад.

— Он мертв? — ответила Рапсодия дрожащим голосом.

— Да. Ты отлично научилась обращаться с мечом.

— Мне еще не приходилось никого убивать.

— А теперь ты убила человека, — ответил Акмед. — Пошли.

Рапсодия сделала глубокий вдох и кивнула, не в силах оторвать взгляд от жуткой картины в саду. Акмед жестом показал, чтобы она подняла меч.

— Ты тут видела кого-нибудь еще?

— Нет, — ответила Рапсодия. — Но здесь есть и другие. По крайней мере, еще один. Они ждут кого-то.

Она коснулась холодной стали клинка, на котором не осталось ни капли крови, и, вздрогнув, вложила меч в каменные ножны.

— Ну, пора навести тут порядок, — заявил Грунтор, захлопнул за собой дверь, а потом вставил в пазы здоровенную балку — открыть дверь снаружи будет совсем непросто. — Сэр, Ой думает, что теперь мы знаем, почему ты снова начал чувствовать кровь.

— Давайте выясним, кто здесь еще есть, — ответил Акмед, оглядывая коридор.

Потом он повернулся к одной из боковых дверей и жестом показал на нее. Рапсодия встала с одной стороны, Грунтор с другой. По сигналу Акмеда великан ударил в дверь рукой. Раздался треск ломающегося дерева, и сорванная с петель дверь рухнула на пол. Акмед поднял факел над головой и увидел пустую комнату.

Точнее, это был вытянутый зал, уставленный полированной деревянной мебелью. Пол в центре покрывал большой тканый ковер, один край которого портило темное пятно. Несколько окон выходило во двор.

Акмед пересек комнату, остановился возле темного пятна, наклонился и потрогал его пальцем. Пятно давно высохло — возможно, с тех пор прошло несколько лет, — но он сразу понял, что это кровь. Здесь убили человека, и кровь еще долго вытекала из раны, прежде чем тело унесли.

Грунтор стоял возле двери, сожалея о том, что здесь мало места и он не сможет воспользоваться секирой. Пока они находятся внутри дома, великану придется орудовать Перышком. Он бросил быстрый взгляд в окно и почувствовал, как внутри у него все сжалось, хотя фирболг многое повидал на своем веку и давно научился держать свои чувства в узде.

Рапсодия подошла к следующей двери, некоторое время прислушивалась, а потом покачала головой:

— Ничего. Что дальше?

— Сюда, — сказал Акмед после коротких раздумий и остановился возле следующей двери.

Грунтор и Рапсодия заняли прежние позиции, и все повторилось снова. Они оказались в зале, который заканчивался у самой башни. Большие окна выходили во двор, а на противоположной стене висели выцветшие гобелены, оскверненные экскрементами. В дальнем конце зала находилась широкая лестница. Несколько дверей вели во двор.

Возле стены с гобеленами стоял костяной трон. Он был построен из реберных клеток, бедренных костей и позвонков и украшен семью черепами. На сиденье валялась мягкая красная подушка из бархата. А в центре зала сидели и лежали дети, прикованные друг к другу за щиколотки тяжелыми железными цепями. Они напоминали стаю загнанных волчат. Рапсодия сразу заметила, что здесь собраны представители самых разных народов и возрастов.

На лицах и телах пленников выделялись синяки и кровоподтеки, а детские глаза видели такое, что и представить себе невозможно. Они дрожали на холодном зимнем ветру, который задувал сквозь открытые окна и двери. С того момента, как в зал вошли Рапсодия и двое болгов, никто не произнес ни слова и не заплакал.

Трое друзей сразу все поняли.

Это были наварнские дети.