Король-дракон - Роберт Энтони Сальваторе

Трюмы его галер опустели, люди, которые не надеялись когда-либо вновь увидеть дневной свет, опустились на колени на берегу Страттона и вознесли благодарственные молитвы Богу.

Теперь воинам Асмунда предстояло самим сесть на весла, чтобы увести корабли домой. Когда с этим было покончено, Бринд Амор обратился к своим собственным делам, организуя достойные похороны павшим эриадорцам, включая храбрую полуэльфийку, которая была его дорогим и бесценным другом и внесла такой огромный вклад в великие перемены, произошедшие на их родине.

Лютиен не мог сдержать слез, когда хоронили Сиобу, и только вид сломленного горем Оливера и Кэтрин, которая держалась с огромным трудом, помог Лютиену понять, что он должен беречь силы, чтобы помочь своему другу-хафлингу.

Первая неделя после восхождения Дианы на трон была полна скорби, вторая началась с празднований, которые, по объявлению королевы Эйвона, должны были продлиться две недели. Празднования начались с прощания с Асмундом и хьюготами, но практичный варвар изменил планы и позволил своим измученным воинам задержаться в Эйвоне подольше.

В первую ночь веселья, после пира, на котором сотни гостей сидели за столами Дианы, Бринд Амор отозвал в сторону Лютиена и Оливера, Кэйрин Калтуэйн и проктора Биллевина.

— Гринспэрроу был прав в одном: в том, что разделил свое королевство между герцогами, — объяснил король. — Невозможно увидеть все государство, сидя на троне в Кэр Макдональде.

— Мы принимаем тебя как короля, — уверил его проктор Биллевин.

Бринд Амор кивнул.

— А я нарекаю тебя снова, и официально, герцогом Гайби, — объяснил он. — А тебя, Кэйрин Калтуэйн, — герцогиней Эрадоха. Правьте своим народом мудро и справедливо и знайте, что Кэр Макдональд поддержит вас во всем.

Двое низко поклонились.

— А теперь вы, мои дорогие друзья, — продолжал Бринд Амор, повернувшись к Лютиену и Оливеру. — Мне сообщили, что в Бедвидрине нет ни герцога, ни графа, а только наместник, временно исполняющий обязанности правителя.

— Это верно, — кивнул Лютиен, стараясь, чтобы его тон соответствовал той чести, которую, как он понимал, ему сейчас окажут, однако сердце юноши воспротивилось. Лютиен уже сполна насладился прелестями обязанностей, командования и ответственности, и больше всего ему хотелось сейчас свободно скакать по бесконечной дороге.

— Итак, я жалую тебе титул герцога Бедвидрина, — провозгласил Бринд Амор, — и власть над всеми тремя островами — Бедвидрином, Марвисом и Карифом.

— Но на Марвисе и Карифе есть свои графы, — попытался протестовать Лютиен.

— Которые будут подчинены тебе, а ты будешь отчитываться передо мной, — спокойно закончил Бринд Амор.

Лютиен ощутил, что его загнали в ловушку. Как он мог не подчиниться приказу своего короля, особенно такому приказу, который каждый счел бы великой честью и наградой? Он взглянул на Оливера, затем его взгляд перешел с хафлинга на Кэтрин, которая танцевала в середине зала. Глядя на мужчину, с которым плясала его подруга, Лютиен нашел решение своей проблемы.

— Я не могу принять подобную честь, — твердо сказал он. Кэйрин и Биллевин изумленно ахнули.

Оливер сильно ткнул его под ребро.

— Он не хочет сказать… он не имеет в виду того, что пытается сказать… — забормотал хафлинг, пытаясь оттащить Лютиена в сторону.

Юноша улыбнулся своему миниатюрному другу; он знал, что больше всего Оливеру хотелось спокойной и беззаботной жизни, а предложение Бринд Амора обеспечило бы избыток удобств для них всех.

— Это действительно большая честь для меня, — сказал Лютиен королю. — Но я не могу принять титул. Наши пути не подчиняются указам любых королей, наши корни — в обычаях тех давних времен, когда даже ваше братство еще не возникло.

Бринд Амор, не оскорбленный, но очень заинтересованный, склонил голову набок и задумчиво поскреб седую бороду.

— Я не являюсь законным наследником Бедвидрина, — объяснил Лютиен. — Им может стать только старший сын Гахриза Бедвира.

Все взгляды устремились на танцевальную площадку, к Кэтрин и ее партнеру Этану Бедвиру. Бринд Амор призвал к себе молодых людей и Асмунда, вождя хьюготов.

Сперва Этан ответил резко, впрочем, иного никто и не ожидал.

— Я — хьюгот, — заявил он, ничуть не удивив присутствующих.

Кэтрин рассмеялась ему в лицо, и глаза молодого человека, глаза цвета корицы, этот очевидный признак его законного права на титул эрла, вспыхнули, когда он с гневом взглянул на нее.

— Ты — Бедвир, — сказал женщина, не собираясь отступать ни на дюйм. — Ты — сын Гахриза и брат Лютиена, что бы ты ни говорил.

Этан дрожал от гнева, готовый взорваться.

— Ты покинул Бедвидрин только потому, что не мог смириться с тем, что творилось у тебя на родине, — продолжала Кэтрин.

— Теперь ты можешь править по своему собственному усмотрению, — добавил Бринд Амор. — Неужели ты бросишь свой народ сейчас, в эпоху великих перемен?

— Свой народ? — нахмурился Этан, взглянув на Асмунда.

Какая-то часть Оливера де Берроуза, любящего комфорт хафлинга, страстно желала, чтобы Этан отверг это предложение, и тогда Лютиену пришлось бы принять его, а Оливер мог поехать с ним и прожить всю жизнь в истинной роскоши. Но даже этого искушения было недостаточно для того, чтобы любящий хафлинг предал своего лучшего друга и потребовал от него невозможного.

— Даже Асмунд согласится, что неплохо иметь такого друга, как Этан Бедвир, в роли властителя трех островов, — вставил Оливер, увидев свой шанс. — Может статься, именно в этом твое предназначение, Этан, сын Гахриза. Ты, который подружился с хьюготами, можешь скрепить в договоре и в своем сердце союз и дружбу, которая переживет и тебя, и всех твоих будущих кареглазых детей.

Этан открыл было рот, собираясь ответить, но Асмунд крепко хлопнул его по спине и разразился смехом.

— Ты был мне сыном, — громогласно заявил король хьюготов, который явно немного переборщил с выпивкой. — Но если ты думаешь, что у тебя есть шанс усесться на мой трон!.. — И он опять громко захохотал.

— Прими этот титул, парень! — сказал Асмунд, отсмеявшись. — Возвращайся к своему народу, но не забывай и нас!

Этан глубоко вздохнул, перевел взгляд с Кэтрин на Асмунда, затем на Лютиена и, наконец, на Бринд Амора, а затем сдержанно, но благодарно кивнул в знак согласия.

Возможно, причина крылась в надеждах на перемены, которые зародились в душах жителей Эйвонси, но подошедшая зима оказалась вовсе не такой уж суровой. Даже в тех удивительно редких случаях, когда выпадал снег, он казался легким, пушистым и окутывал землю мягчайшим одеялом. И объятия зимы тянулись совсем недолго, последний снег выпал еще до того, как закончился второй месяц года, а к середине третьего месяца поля вновь зеленели и пахнуло теплым ветром.