Твое… величество! - Галина Дмитриевна Гончарова

— О, да. И прижималась, и улыбалась.

— Вот, — Иоанн расплылся в улыбке. — Мария меня любит. Просто не покажет этого… гордая! Картенка, всегда гордой была!

Колючка послушно кивнул.

Хотя подозревал, что все не так радужно.

Не в гордости дело, просто Мария старалась быть тенью супруга. Потом еще роды, которые сказывались на ее здоровье, переживания, горе от потери детей. А сейчас… сейчас она подошла к последнему пределу, терять ей нечего, человек, на служение которому она положила свою жизнь, ее обманул и предал, ударил в спину и толкнул в пропасть. И она сорвалась.

Ее ли вина, что в полете раскрылись крылья?

Нет.

Она сделала, что смогла, а Иоанн… пусть кусает локти!

Только вот королю об этом не скажешь. И Колючка выбрал третий вариант.

— Тебе, Иоанн, виднее. Ты Марию знаешь и вдоль, и поперек, а все же… обидел ты ее сильно. И Диана тоже. Подумай, чем вину заглаживать станешь, если решишь все поменять.

Иоанн кивнул.

— П-подумаю.

Вино окончательно взяло свое, и король захрапел в кресле. Колючка укрыл его меховой полостью и отставил кубок, чтобы тот не упал. Да и упадет, поди, слуги приберут…

Если Иоанн захочет помириться с Марией… хорошо это или плохо? Смотря для кого.

А захочет ли Мария с ним мириться? Дурой надо быть, чтобы поверить человеку, который тебя уже один раз предал. Просто — дурой!

Но бабы вообще ума невеликого. Интересно, королева — правило или исключение? Надо посмотреть…

* * *

— Ты! Ты его не удержишь! Он мой!

Мария лениво поглядела на рыжую красотку.

Да что ж это такое, скоро, чтобы в беседке поваляться, надо будет вокруг себя караул выставлять! Принесло ж ее, заразу!

После вчерашнего, видимо!

Посмотрела Диана, как вчера их величества вальс отплясывали, да и взревновала. И то… Мария улыбалась совершенно искренне, а Иоанн… живот, конечно, ему мешал, и вообще габариты. Смотрелись они, как шкаф и обезьяна, наверное. Но двигался супруг легко, ноги Марии не оттоптал, движения усвоил почти мгновенно и даже попытался вести в танце.

Да и на здоровье.

Мария показала, а дальше сами развлекайтесь!

А Диане-то это не по нутру! Или супруг чего сказал?

Тьфу, дура!

— Иди отсюда подобру-поздорову?

Мария даже не злилась, понимала, что не уйдет, ну хоть послать! Слов у нее на дуру нет, и цензурных в том числе. Хочется Дианочке власти, а чем та же Анна Болейн кончила, она и не знает, нету в этом мире Анны. Или Кэтрин Говард. Тоже показательный персонаж, общеизвестный. Можно и из русской истории вытащить кучу красоток, вроде Марфы Собакиной или Марии Долгорукой.*

*- кому интересно, наш Иван Грозный тоже был товарищ любвеобильный. Прим. авт.

И что?

Кого-то и чему-то это учит?

Ни на миг! Только брюзжат старые вредные тетки из бухгалтерии. Умнее надо быть, умнее… и кто б их слушал?

Вот и Диана уперла руки в пышные бока.

— Ты вчера выглядела отвратительно! Просто сушеный червяк! Когда ты, наконец, освободишь моего любимого от себя⁈ Дай ему дышать, дай ему жить свободно! Ему дети нужны, а ты их родить не сможешь… старуха!

Вот что можно на это ответить?

Мария честно не представляла. Глупо же, что ни скажи!

Диане нужен свободный монарх, а Марии… ей он тоже нужен. Но ведь не предлагают ничего приличного! Ей что — на пиратское гнездо соглашаться?

— Дорогуша, иди с миром. Но в зад, — пока еще лениво послала ее Мария.

Надо бы встать, прогнать дурочку, но подниматься так неохота, она так хорошо тут устроилась, на самом солнышке… и Анна скоро придет, хорошо бы, чтобы эта чушка при дочери не скандалила.

Куда там!

Диана только выходила на рассчитанную мощность! Тут и непристойный танец припомнили, и чем это Мария у себя в Картене занималась, что там такому научилась, и не надейся короля таким удержать…

Мария, которая вот уже минут пять как прислушивалась, даже и не спорила. А зачем?

Вставать и копать врагу яму? Пусть самозакапывается!

Потому что сюда идет… идет сюда… ну идет же, привлеченный визгом…

Говорите, рояль в кустах? А бегемота в оных не желаете? Такого, раззолоченного? С точки зрения Марии, Иоанн как раз на бегемотика похож и был, особенно с этим гульфиком.

Стоял, слушал-слушал, а потом и выдал:

— Ваше величество, не надо обижать эрру Эрсон.

Мария чуть с кушетки не свалилась. Вот как лежала.

ОНА⁈

ОБИЖАЕТ⁈

Это как это она сделала и не заметила? Не надо ли срочно исправиться и добавить?

— Ваше величество?

— Эрра Эрсон старается, ругается, а вы и внимания не обращаете. Хоть пообещали бы девушке ее в ссылку отправить.

Диана побледнела. Поняла, что может серьезно влететь, но Мария махнула рукой.

— Ваше величество, я лучше сама в ссылку поеду. А эрра пусть остается, она вам нужнее.

— Я уже в этом сильно сомневаюсь.

Мария соскользнула с кушетки.

Анна показалась вдали, так что нечего тут время тратить. Они с ребенком сегодня договорились кормить рыбок в дворцовом пруду.

Рыбок, она сказала, а не стервятников!

— Ваше величество, определяйтесь со своими сомнениями. Счастливо оставаться.

— Я не давал вам позволения удалиться, Мария!

— Я не просила его, Иоанн. Это — небрежный жест указал на Диану, — ваше, вам и разбираться. А меня дочь ждет.

Иоанн оглянулся, заметил Анну и вздохнул.

Да, и не поругаешься толком. Ничего, сейчас Дианочке достанется и за Крым, и за Рим, и за поповскую грушу.

Тьфу, дура рыжая!

Сиськи отрастила, а мозгов, что у курицы! Вот чего ее тянет на скандалы? Мария же со всем согласилась, она уже готова отправиться за разводом и на все четыре стороны, ее все устраивает. Утрясем по финансам — и пожалуйста! Она не возражает! Но чего, во имя всех местных и неместных богов, разобрало Диану?

Точно — дура!

* * *

— Как — умер⁈

Ханс Девятый был в гневе от полученного известия. Голуби летают достаточно быстро, и король Фардании узнал неприятную новость, и десяти дней не прошло.

— Ваше величество, — тейн, который по иронии судьбы, оказался рядом, пришел отчитываться за проделанную работу, не дрогнул под гневным взглядом. — Вы же знаете, что полученные… существа могут быть неустойчивы!

— Но они не должны дохнуть от каждого ветра!

— Увы, ваше величество. Первые образцы не могли прожить и месяца.

— А этот сколько продержался? — Ханс был гневлив, но неглуп и отходчив. Главное, первый приступ пережить, а там уж до него можно будет докричаться, разумные аргументы его величество признавал.