Разлом - Вячеслав Грацкий

— Роланд?

Зарель пристально вгляделся в него, но лицо Роланда было подобно камню.

— Роланд, я понимаю твои чувства, но Ингельд сделал свой выбор.

— Да, я знаю, но... Но ведь он хотел мира, — с горечью сказал карнелиец. — Он хотел прекратить войну.

— Роланд, — Зарель нахмурился. — Знаешь, как на свет появились «белоголовые»?.. Двадцать лет назад, когда мне было пятнадцать, нашу деревню сожгли люди. Уцелел я и еще несколько подростков. И мы создали отряд «белоголовых». Отряд возмездия. И мы тоже хотели прекратить войну. Знаешь как?

— Как?

— Уничтожив всех людей и инуров. Сначала мы хотели истребить вас, карнелийцев, затем инуров, а после взяться за всех остальных. Понимаешь меня, Роланд? Мы тоже хотели мира, но в нашем мире не было места ни для кого, кроме неко.

— Это было наивно и глупо, Зарель.

— Для нас, пятнадцатилетних, это было реальностью... Очень скоро нам стали подражать, появились другие отряды «белоголовых». Через несколько лет из первого отряда в живых остался лишь я. Но недостатка в бойцах я не испытывал. Мы воевали десять лет. Это были кровавые десять лет. Но потом я устал. И не только я. Мы подняли наши племена и ушли на юг, подальше от Карнелии, инуров и крестоносцев. Мы не хотели больше войны. Конечно, недалеко оставалась граница Армании, но там, на юге Сумеречного леса крестоносцы вели себя не столь бесцеремонно. И без поддержки инуров или карнелийцев они не очень-то совались в лес. Мы прожили эти десять лет почти в мире. Я вырастил детей и на душе у меня было спокойно. Я забыл о мести. Как я думал, навсегда. Но... Эти твари уничтожили все. Всех, кто был мне дорог. Все, что я создавал годами. И я снова вспомнил «белоголовых». Конечно, эти воины не могут называться настоящими «белоголовыми», они совсем молодые, они почти не воевали, но я хорошо их учил.

— Поэтому ты не стал нападать в нашу первую встречу?

— Да. Наверное, я смог бы прикончить тебя, но я наверняка остался бы один.

— Тех, первых «белоголовых» такие мысли не остановили бы.

— Да. Поэтому мы не носим повязок.

— Значит, снова месть?

Зарель ответил не сразу.

— Иногда я думаю, что смерть моих близких — это расплата за «белоголовых», — наконец тихо сказал он. — Как говорят ваши попы — наказание за грехи, — Зарель брезгливо скривился. — Но, так или иначе, мне не остается ничего другого. Так я жил и так мне предстоит умереть. И еще я знаю — тот, кто затеял все это, должен умереть. Не только потому что, в конечном счете, именно он обрек на смерть мой род и семью. Он должен умереть еще и потому, что... Думаю, в мире есть еще такие как я, уставшие от войны. Так вот я хочу убить его ради них. Понимаешь меня, командир?

Карнелиец молча кивнул и Зарель ушел, провожаемый взглядом Роланда. Он знал, чего стоит вожаку неко назвать кого-то «командиром».

Карнелиец вздохнул. Каких-то пару месяцев назад они с Тирри были обычными путешественниками, можно даже сказать, бродягами, а теперь... Святые Печати, Ингельд, Меч Господа, весь этот водоворот событий так стремительно затянул Роланда, что он и опомниться не успел. И, конечно же, Селена. В особенности Селена...

Последнее время Роланд искренне завидовал инуру. Несмотря на шутки и намеки Зареля, отношения Ральфа и Мары не были похожи на отношения любовников. Да и откуда взяться таким отношениям, если девушка по-прежнему оставалась большим ребенком? Но если даже и так, Роланд все равно завидовал инуру...

Слуха Роланда коснулись звуки чьих-то шагов. Эта была Кира и шла она к нему. Роланд знал это абсолютно точно, и для этого ему больше не нужно было внимательно вслушиваться.

Кира села рядом, старательно глядя куда-то в сторону.

— Можно я посижу тут? — спросила она, избегая встречаться с Роландом глазами. — Я понимаю, ты предпочел бы чтобы здесь была Селена, но... В конце концов у нее есть ее Бог, а у меня...

Ее голос дрогнул. Роланд улыбнулся, обнял Киру и девушка немедленно прильнула к нему.

— Сиди уж, — вздохнул Роланд. — Не могу же я прогнать королеву?

— Вот именно. Так что повежливей.

Они улыбнулись друг другу, а затем Кира положила голову ему на плечо и вскоре задремала. А Роланд долго еще сидел, вглядываясь в ночное небо.