Академия преемников. Кощеев не убивать! - Александра Логинова

припал на передние ноги и что-то жалобно проскулил своей создательнице, с сожалением качающей головой. Я до треска сжала стержень почерневшей рукой и отшвырнула его от себя. Руны на ладони превратились в глубокие гниющие раны.

— Дура, — простонал Кощей, хватая меня за руку. — Какая же ты ду…

Бах! Мощным ударом царевича снесло в сторону! Великанский чешуйчатый хвост швырнул мертвеца влево, снес окаменевшего тура — осколки фонтаном! — и бережно обвился вокруг меня. Правильно, а то ноги не держат.

— Бес-с-собра-сие, — укоризненно прошипел змей, склоняя огромную голову над кровоточащей жрицей. — Потерпиш-ш-шь?

А куда деваться? Царевич-полоз приоткрыл рот, выпуская метровый язык, и аккуратно провел им по ранам. Уй, блин! Ладонь вспыхнула натуральным пламенем, выжигая разрушительные символы. Не ныряем в темноту, Слава, ты не в сказке, чтобы обморочничать.

— Вс-с-се, — он довольно кивнул, глядя, как заботливая мамочка. — Теперь можешь терять сознание.

Глава 7

Тихие всхлипывания над головой слегка раздражали. Кто-то судорожно давился рыданиями, вынуждая меня приоткрыть глаза и сощуриться от яркого света. Ого! Настала моя очередь бездельничать на больничной койке. Палата импровизированного лазарета была почти пуста: единственная постель занята мной, и никого компетентного рядом.

Тяжело быть болеющим лекарем. Простужусь и умру, пока дорогие сокурсники догадаются поставить градусник.

— Чего ревешь?

— Слава, — Фрида душераздирающе всхлипнула, подняв заплаканные глаза.

В душе похолодело. Неужели кого-то не уберегли? Я проворонила вторую часть практики, и мойры сломали каблуки, Сенька сжег половину академии, а фея похитили обманутые любовницы? Бр-р-р, если так, то деньги за возвращение принца — еще подумаем, забирать ли обратно — пустим на оплату ремонта и психотерапевта для гречанок.

— Не говори, что его подкинули назад бесплатно.

— Кого? — богиня оторопела. — Славушка, как ты себя чувствуешь?

— Приемлемо, — правда, даже голова не болит. — По кому слезы льешь?

Дочь Фрейи вытерла глаза рукавом и по-детски шмыгнула носом. На тумбочке рядом лежали апельсины, стояла бутылочка с противомикробным зельем и стакан воды вместе с обезболивающей таблеткой. Годится для дилетантов.

— Это было смертельно опасно. Я пожертвовала подругой ради… — она закусила губу, не договорив.

— Ты богиня любви. Ради чего еще тебе приносить жертвы? Каждый поступил правильно: ты выдала убойный став, который я сама никогда бы не сочинила, а я выполнила долг хозяйки земель. Как Полоз?

— Его пришлось зашивать. Госпожа Агата лично накладывала швы, грозилась оторвать хвост по самые гланды, если еще раз глупо подставится. Он так героически дрался со зверем и выжег твои раны, — восхищенно закончила богиня.

Да, пламя, сжигающее колдовство, — рецессивный ген Полоза, доставшийся от дедушки и проявившийся доминантой у дяди. Говорят, в этом пламени сгорают ведьмы, потерявшие голову от страсти. Болезненная, однако, ночь любви — у меня сгорела только ладонь, но ощущения просто адские. Остальные тоже оказались в порядке: мойры отделались испугом, Тристану слегка проломили голову, и его черепушку ремонтировала фея Мелюзина. Духи леса и воды не пострадали вовсе.

— Костик отправился к твоей бабушке за лекарствами, — поделилась Фрида, размешивая пять капель зелья в стакане воды. — Царевичей-то подлатали старшие родственники, Кири вылечила твоя магия, иных лекарей в академии нет.

— А Бриджит?

— Предлагала окропить тебя петушиной кровью и каменной золой и посмотреть, помрешь или оклемаешься. Сказала, на все воля Самеди.

Сумасшедшая. Крутая, подобно горам Кавказа, и сумасшедшая. Зелье влетело как родное, мгновенно проведя микробную реорганизацию и наведя порядок в организме. Собственно, родным и было, наверняка его добыли из моей комнаты — ежевика знает всех пограничников в лицо и не дерется без команды. Стоп… Куда он пошел?!

— Ой, — икнула я, вспомнив старое бабушкино обещание огреть помелом Кощеевского наследника при встрече.

— Мы так и подумали. Выпустили петуха, — посочувствовала блондинка.

Бессмертие — прекрасный аргумент в бою, на эшафоте или на войне. Но очень, очень плохой помощник при встрече со старой ведьмой на узкой тропинке. Ибо Ядвига так проклянет — через все бессмертие геморрой пронесешь! А то и простатит с импотенцией. Бабуля у меня скора на расправу. Решит, что навьему дому нужен перерыв от деторождения на пару тысяч лет, и все, каюк.

— Фрида, ты только не расстраивайся. Это пройдет. Пара-тройка веков, и бабуля обязательно остынет, вернув ему трудоспособность. Мы, Ягини, вообще незлопамятны.

— О чем ты, милая?

— О своем, о девичьем. Принеси мне из спальни зеленый сарафан с белой вышивкой, будь добра.

Великая Макошь, слава тебе, что, отправляясь на практику, я выложила из потайных карманов любимого сарафана почти все инструменты. Оставила только зелье быстрого роста — отличный бонус в лесу, и зачарованную булавку, в металл которой «вшит» маячок-транслятор.

Такие приятные мелочи поставляли мольфары, с поклоном прося приплода своему народу. Мы этим приплодом их охотно снабжали: красное полусухое, выменянное у бесов на еду, поднимало демографию лучше любого зелья. Только за последний месяц гуцулы приходили трижды, прося двух уважаемых жриц протестировать первый молочник с бесконечным содержимым. Хитрые колдуны научились дистанционно сдаивать чужих коров прямо в кувшин и притащили изобретение нам, в надежде, что за свежее молоко мы их хорошенечко зачаруем на долгожительство.

Дверь палаты приоткрылась, но вместо богини на пороге зияла пустота. Я прислушалась.

— Ничто не выдавало в Штирлице советского шпиона, окромя того, что застрелил он Мюллера, — хмыкнула тихонько.

Спущенной с кровати руки коснулась скользкая прохлада. По обнаженному предплечью заскользило чешуйчатое тело, и милый змейчик ловко заполз на одеяло. Лоснящаяся кожа отливала золотом, в умных глазах светился немой вопрос.

— Я в порядке, дружище, — пальцы погладили змея по головке. — Сам как?

Полоз свернулся калачиком, демонстрируя крошечные швы на пузе, и активно забил хвостом, выражая обидное негодование. Хи-хи, такой умилительный, когда маленький. А Фрида все не идет и не идет.

— Надо выбираться отсюда. У меня доклад по деонтологии горит, не время бока отлеживать. Только одежду дождусь и линяем на волю, ага?

Змей заинтересованно выгнул ресничный нарост и скользнул под одеяло. Влажный хвост пощекотал ребра, невесомо тронул грудь и спустился куда-то к бедрам. Я поежилась от сомнительных ощущений: нижнюю рубашку содрали вместе с порванным сарафаном. Поэтому… Хм, хм. Вот так гораздо приятнее.

— Мне жарко, — пожаловалась я на теплую магию, коконом обвивающую тело. Жар растекался по животу, переползая выше, и тут же стекал вниз к коленям. Хоть одеяло спихивай на пол. Интересно, что он там творит? Почему-то страшно зачесалась грудь.

— Зайди, погляди сам, — мягко раздалось из коридора. — Славушка, тут Костик не хочет тебя беспокоить. Закутайся в одеяло, пожалуйста.

И помри от жары? Фрида влетела в комнату, бережно прижимая к груди мой сарафан, и пытаясь тылом открыть