Кромешник. Том 2 - Dominik Wismurt

Как только стало известно, что я нахожусь в розыске, моё дело быстро передали в убойный отдел, и сейчас видавший виды пожилой майор, пытался вывести меня на «чистую воду».

Я не вёлся на провокации, чем очень сильно бесил усача.

— Вы убили собственную жену. Хватит отпираться, Гаврилов. Ваша вина практически доказана.

— Кем доказана?

— Московскими коллегами.

— Вот пусть они приедут сюда и предоставят мне эти доказательства. Сам я ни в чем признаваться не собираюсь, ибо никакого преступления не совершал.

— Поймите, Гаврилов, вам всё равно не выкрутиться. Пишите чистосердечное и тогда вам скостят срок.

Я только ухмыльнулся, прекрасно понимая мотивы майора. Он хотел выслужиться перед столичными коллегами и передать им меня на блюдечке с золотой каёмочкой вместе с готовым признанием вины.

Глава 5

Как бы следак на меня не напирал, я был непреклонен и вину не признавал.

Оно мне надо, вешать на себя убийство?

Разозленный майор, имени которого я так и не запомнил, захлопнул папку, и бросив короткое: — Увести, — вышел из допросной, хлопнув дверью.

Я же ухмыльнулся, потому как знал кое-что такое, о чём не был в курсе усач.

Как только меня привезли в участок, я заявил Угрюмову, что имею право на один звонок, и Егорыч не стал мне отказывать.

Предчувствуя будущие неприятности, связался с Богдановой, которая даром времени не теряла, и не надеясь на полицию, наняла частного детектива, расследовать смерть моей жены. Об этом я узнал несколько дней назад, когда Анна прислала сообщение, намекая, что появились первые зацепки.

Поблагодарил подругу, при этом поворчав, что не нужно было предпринимать никаких действий. Знал, что убийцу кроме меня самого никто не сумеет найти.

Впрочем, так и получилось. В полиции даже не пытались глубоко копать. Основные улики на лицо, а значит, козёл отпущения найдет, и дело не окажется в висяках.

Сейчас же, услышав голос Анны, очень обрадовался, потому как Грибников — так звали нанятого детектива, нашел кучу доказательств моей непричастности к преступлению.

— Короче. Можешь не париться, Гаврилов. Все обвинения уже сегодня будут с тебя сняты. Пойдешь, как свидетель.

— Вот это хорошие новости, — обрадовался я.

С плеч словно свалился тяжеленный груз, и я свободно вздохнул.

Больше не нужно было прятаться, опасаясь тюремного заключения. Впрочем, сидеть в тюрьме, я, в любом случае, не собирался. Окажись там, я просто-напросто открыл бы проход на Кромку и был таков. Пусть потом ищут. Посмотрел бы я на рожи охранников, когда поутру они не досчитались бы в камере одного заключённого. Хотя, лучше без этого.

Новости меня безмерно порадовали, и я пообещал Богдановой, что возмещу все расходы на детектива, да и вообще, обязательно отблагодарю при первом удобном случае.

Именно поэтому на допросе у следака я сидел с видом пофигиста, не реагируя на его подначки. Информация до Чердыни ещё не дошла, и седой майор не был в курсе, что меня реабилитировали.

А вот визит Московских следователей немного насторожил, но сильной тревоги не вызвал.

Удивительно, что они сами решили прилететь, а не дать приказ коллегам, отконвоировать меня в столицу.

Впрочем, мне это было на руку. Я не собирался в ближайшее время возвращаться в столицу. Слишком много нерешённых дел осталось в Тумановке. Необходимо было закрыть вопрос с Мартой, приструнить наглого кровососа, разобраться с неизвестным Кромешником, который посягнул на мою территорию. Опять же, выполнить обещание, данное Варваре и встретиться с её матерью, а только потом провести ритуал, который сможет навести меня на след убийцы, и после этого приступить к его поимке и нейтрализации. Правда сначала подкопить силёнок. Судя по словам того же Волховца, враг мне достался серьёзный, и почему-то кажется, что это не только мой враг, но и враг многих обитателей Кромки.

Надо будет расспросить об этом неизвестном Ратмира, а то со всей круговертью, данный вопрос совершенно вылетел у меня из головы.

А ещё разобраться с работницей почты и тайным свидетелем. Сдается мне, к этому фарсу причастен либо вурдалак, либо заезжий Кромешник.

Дожидаться Московских представителей уголовного розыска меня определили в другую камеру. Если до этого я несколько часов провёл в одиночке, то сейчас меня засунули в общую. Как только увидел рожи сокамерников, сразу понял, что будут прессовать. Уверен, кто-то из них являлся крысой седого следака, а может — все трое были засланными казачками.

Ретивый попался майор. Его бы рвение, да в другое русло, но нет, вцепился в меня как клещ, впрочем, пофиг, разберусь.

Следак видимо специально подбирал настолько колоритных персонажей, наверняка надеялся, что я испугаюсь и сразу начну стучать в дверь с криками о помощи и согласием подписать что угодно, лишь бы меня отсюда выпустили.

Посмотреть действительно, было на что: один — коренастый, с выбитым зубом и злобным прищуром; второй — худой, нервный, с постоянно дергающимся глазом; третий — крупный, с татуировкой змеи, обвивающей руку. Все они наблюдали за мной холодным, оценивающим взглядом.

И всё же, я оказался прав. Эти трое — не просто уголовники. В глазах коренастого я уловил знакомый блеск — такой же бывает у «крыс», сдающих информацию ментам. Он был спокоен, внимательно изучал меня, словно мышь под микроскопом. Взгляд нервного слишком часто задерживался на моих руках, будто он искал что-то конкретное, а у здоровяка татуировка была слишком свежей, словно он набил её всего пару дней назад.

Вряд ли в СИЗО, где мы сейчас находились имелся свой тату-салон.

Мнимое спокойствие сокамерников было напускной маской, прикрывающей волнение. Они ждали сигнала, или, возможно, того, что я сам начну говорить.

Сел на койку, стараясь выглядеть равнодушным, и решил подождать, посмотреть, что они предпримут.

Откинулся на стену, делая вид, что рассматриваю потрескавшуюся штукатурку. Тишина давила, густая и липкая, как смола. Коренастый, которого я про себя окрестил «Крысой», наконец, нарушил молчание, его голос оказался низким и хрипловатым, как у затянувшегося курильщика.

— Слушай, парень. Мы знаем, что ты не просто так тут оказался. Не хочешь нам ничего рассказать? — с угрожающей интонацией произнёс он.

Ублюдок даже не стал делать вид, что оказался в этой камере случайно. Никакой игры, решил действовать напролом, как дубина, сразу и наповал.

Высокий и худой, нервно теребил край своей рваной футболки. Его взгляд метался по камере, словно он искал выход, но в итоге возвращался ко мне. Здоровяк молчал, наблюдая за нами. Его