Игра в умолчания - Макс Мах

Это случилось три дня назад. И теперь, обогнав галеры, идущие по притокам Фрая, она выжидала момента, чтобы совершить нападение.

В первые два дня галеры шли по широкому и полноводному Ломму. Здесь атаковать их было трудно, но вчера они вошли в узости старой Тапейской системы каналов, соединявшей Ломм с Сайшерой, и вот тут они уже оказались в ее власти, тем более что теперь она была не одна.

Это случилось два дня назад, когда княжеские галеры только‑только одолели полпути между Фраем и Тапом – тихим городком, стоявшим на Ломе у главного Тапейского шлюза. Отсюда, собственно, и начиналась сеть каналов северо‑западного Чеана. Здесь, у Тапа, Ада решила срезать часть пути, приходящегося на излучину реки, и побежала напрямки – через заросшие хвойным лесом холмы. Вот там, в заповедных кедровниках чеанского запада, она и наткнулась на след оборотней. Меняющих облик оказалось четверо: две молоденькие девушки – лисица и волчица, и двое парней – волк и медведь. Молодежь, судя по всему, ушла в загул, благо что в лесах и холмах они были сами себе господа. Никто за ними не проследит, никто не узнает, кто с кем спит и как опозорена честь семьи. Оборотни с детства приучены ходить в зверином облике, но делать это могут, только уйдя от людских поселений в лесную глушь. Разумеется, пока детки подрастают, за ними приглядывают взрослые, но за подростками никто уже не бегает. Сами по лесам и долам гуляют, тем более что в зверином облике им почти никто в тех лесах не страшен, ни зверь, ни человек. И еды, то есть дичи и рыбы, сколько душе угодно, и одежда не нужна, как не нужны и огонь с оружием. Вот тут и начинаются приключения, о которых не принято потом рассказывать, хотя никто из оборотней игр этих не пропустил, но и не заговорит об этом никогда. Невесты под венец все равно идут «девственницами», что бы ни творили они в лихие юные годы. Но и женихи их ни о чем не спросят, ничем не упрекнут: все про все понимают, но таковы правила вежества. Совсем как у людей, но оборотни не люди.

Ребята при виде огромной волчицы сначала струсили, что вполне естественно, но когда выяснилось, что Ада на них не охотится, выразили ей восхищение и почтение. Волков древней крови в Низкой Земле теперь почти не встретишь, и княжество Чеан – это часть Империи, а не одно из Старых графств. Ну, а когда в разговоре над тушей оленя всплыло то обстоятельство, что Ада не просто гуляет сама по себе, а находится в поиске, спасая подругу‑оборотня, молодежь дружно и без колебаний выразила свое горячее желание помочь, то есть активно поучаствовать в большой охоте.

* * *

Как только стемнело, ладья снова встала на якорь. Оно и понятно: это только говорить легко, пойдем‑де днем и ночью. А попробуй на самом деле, пройди в темноте по каналам – хоть на веслах, хоть на шестах, – живо нарвешься на неприятности: или борт пробьешь, или весла поломаешь, или то и другое, и еще что‑нибудь третье в довесок к двум первым.

Тина прислушалась к голосам и топоту сапог по доскам палубного настила, но уловила только общую идею: суету готовящегося к ночной стоянке экипажа. И в этот момент где‑то вдали завыл волк.

«Волк или?.. – Тина напрягла слух и тут же услышала сразу несколько волчьих „голосов“, ответивших первому откуда‑то с другой стороны канала. – Стая… Значит, не Ада».

И все‑таки было в этом слаженном вое что‑то такое, что заставило сердце Тины забиться чаще.

«Они словно бы перекликаются… но обычные волки тоже вроде бы отвечают друг другу, как, впрочем, и собаки…»

Однако сколько она ни вслушивалась в ночь, волки голосов больше не подавали.

«А жаль… Несколько мгновений надежды иногда определяют настроение на целый день…»

Между тем время шло, и суета на борту галеры постепенно сошла на нет. Люди готовились ко сну, чтобы проснуться перед рассветом и с первым светом уже выйти в путь.

«Что ж… Спокойной ночи, госпожа Ферен!» Позвякивая цепями, Тина улеглась поудобнее на кровати и натянула на себя меховое одеяло.

Она начала уже задремывать, когда сверху, с палубы, раздался чудовищной силы удар. И сразу вслед за этим раздался волчий вой такой невероятной мощи, что у Тины волосы на загривке встали дыбом. Она вскочила с постели, запуталась в цепях и полетела на пол. А наверху трещали ломаемые доски и дико ревел какой‑то большой зверь. Раздавались крики, слышался звон оружия.

«Все‑таки это Ада!» Тина с трудом поднялась на ноги и встала чуть в стороне от запертой на ночь двери, и, как оказалось, вовремя.

Еще через мгновение в коридоре, ведущем к каюте Тины, раздались отчаянные крики, устрашающий рев разъяренного зверя, треск, звон бьющейся посуды и… Дверь каюты вылетела, словно была сделана из соломы, а не из толстых досок, и огромное мохнатое тело ввалилось в помещение.

«Ох ты ж!..»

Медведь встал на дыбы, пробив головой потолок каюты, снова заревел во всю мочь и вдруг глянул искоса на Тину, показывая мощной лапой, куда ей следует отойти, чтобы не пострадать от его буйства.

– Уже иду! – крикнула Тина, отступая к стене.

Она не знала, откуда взялся на галере оборотень‑медведь, но не сомневалась, что без Ады здесь не обошлось.

Кто‑то сунулся было в каюту, но медведь уже пересек помещение и, вырвав одним могучим движением раму окна прямо вместе с куском кормовой обшивки, швырнул всю эту массу заколдованного дерева и стекла в попытавшихся напасть на него сзади солдат. Раздались грохот, звон бьющегося стекла и дикий вопль разрезанного почти надвое человека, а медведь, заревев и оскалив