Наследие Дерини - Кэтрин Куртц

— Да, готова.

И правда, Райсиль с улыбкой вытянула руки, и Микаэла сжала их в ладонях, затем склонила голову и закрыла глаза. В круг своих сомкнутых рук они заключили спящего Оуэна.

— И окропишь меня гиссопом, Господи, и я очищусь, — пробормотала Райсиль, взяв этот простой стих как символ подлинного очищения, которое они не смели сейчас осуществить ввиду отсутствия благовоний и святой воды для кропления. — Омой меня, и стану я белее снега. Господь — Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях…

— …И водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, — негромко продолжила шепотом Микаэла, и они хором дочитали псалом до конца.

Затем, повторив «Отче наш», она перекрестилась, моля о покровительстве Святую Троицу, и также осенила крестным знамением лоб Оуэна, а затем взглянула на Райсиль, которая медленно поднялась в центре постели лицом к востоку.

Головой она почти касалась балдахина из светло-желтого форсинского шелка, расшитого золотом, почти того же цвета, что и волосы девушки. Сцепив перед собой руки и прижав кончики пальцев к губам, Райсиль затем выпрямилась, развела руки в стороны и, вновь скрестив их на груди, низко поклонилась. После чего, левую руку прижимая к сердцу, двумя пальцами правой руки повелительным жестом указала на пол, туда, где лежала шелковая нить. Микаэла почти могла видеть, как воля ее словно стальным мечом коснулась пола, и шелк вспыхнул незримым пламенем, которое горело, но не обжигало.

Не произнося вслух ни единого слова, Райсиль начала поворачиваться через правое плечо, двумя пальцами следуя по кругу за шелковой нитью, и Микаэла ощущала, как устремляется сила, сосредоточенная в ее руке, и ощущала незримый свет, который устремлялся за ней следом, словно призрачной вуалью окружая обеих женщин. Наконец, Райсиль вскинула руку, провела ею над головой, и защитный покров окутал их сверкающим куполом не-света. К этому моменту Райсиль уже совершила полный круг и вновь вернулась в исходную точку. Теперь она вновь сцепила перед собой руки, слегка поклонилась востоку, затем прислушалась к звукам, доносившимся откуда-то из коридора, и наконец, решившись, развернула ладони наружу прямо перед грудью и шепотом начала взывать:

— О, Господи, святы деяния твои, и Ты есть источник всяческой благости. Во имя Света восходящего, взываем мы к Твоему святому Архангелу Рафаилу, Целителю Небесному, Стражу Воздуха, дабы стать свидетелем сего обряда и исцелить нас разумом, и духом, и телом.

Соединив руки, она поклонилась, затем на четверть оборота повернулась к югу.

— О, Господи, святы деяния твои, и Ты есть источник всяческой благости. Во имя Света восшедшего, взываем мы к Твоему святому Архангелу Михаилу, Защитнику, носящему Меч Огненный, дабы стать свидетелем сего обряда и оборонить нас в час нужды.

Еще один поклон, поворот.

— О, Господи, святы деяния твои, и Ты есть источник всяческой благости. Во имя Света нисходящего, взываем мы к Твоему святому Архангелу Гавриилу, Посланцу Небесному, владыке Воды, дабы стать свидетелем сего обряда и донести мольбы наши милостивой Богоматери. И, наконец, к северу:

— О, Господи, святы деяния твои, и Ты есть источник всяческой благости. Во имя Света возрожденного, взываем мы к Твоему святому Архангелу Уриилу, владыке Земли и проводнику душ, дабы стать свидетелем сего обряда и изгнать всякий страх из сей обители. Да будет на то воля Твоя.

Когда она, наконец, вновь повернулась к востоку, то опять поклонилась, раскинула руки и запрокинула голову, шепча:

— Вот стоим мы вне времени, и вне пределов мира нашего. Как завещали нам предки, мы соединились и сделались едины. Аминь. Селах. Да будет так.

— Да будет так, — повторила Микаэла, склонив голову, и перекрестилась.

Наступило молчание, и Райсиль с чуть слышным вздохом опустилась на колени напротив королевы, так что спящий Оуэн оказался между ними, а Микаэла придвинула ближе свою корзинку с вышиванием, и вытащила иглу, в которую была вдета алая шелковая нить, и жестом велела Райсиль ближе подвинуть лучину.

— Твой отец, когда делал то же самое с Райсемом и его братьями, имел большое преимущество, — прошептала Микаэла, нагревая иглу на огне и глядя на спящего сына. — У него были снадобья Дерини для очищения ран и Целитель, чтобы их заживить.

Райсиль с улыбкой подала Микаэле лучину и, перегнувшись, подставила ближе миску с водой.

— Что касается исцеления, тот тут я ничем помочь не могу, но не нужно быть Дерини, чтобы знать о том, что кипячение очищает, — и она, выудив из корзинки фибулу Халдейнов и Глаз Цыгана, опустила их в миску. — Сюда же можно бросить и иглу, только оставьте ниточку, чтобы торчала наружу. А теперь отодвиньтесь слегка… Вот для того, чтобы вскипятить воду таким образом, действительно, нужен дар Дерини.

Широко раскрыв глаза, Микаэла уставилась на Райсиль, которая поднесла раскрытую ладонь поближе к воде и закрыла глаза. Через несколько мгновений вода забурлила, и начал подниматься пар.

— Отец меня этому научил незадолго до смерти, — прошептала Райсиль, убирая руку, и кипение тут же прекратилось. — Это старый прием Целителей, однако для этого не нужно обладать их способностями, лишь самыми обычными талантами Дерини. Позже я изучила разновидность этого заклинания, чтобы производить также ментальное и магическое очищение, но в данном случае нам не нужно таких сложностей. Мы же не хотим уничтожить то, что вложил в эти предметы король. Пожалуйста, дайте мне полотенце, и мы протрем мочку уха нашему мальчику, прежде чем проколоть ее.

Они молча подождали, пока вода слегка остынет, и Микаэла чутко прислушивалась к собственному сердцебиению и далеким звукам, доносившимся из коридора снаружи. Наконец Райсиль обмакнула кончик полотенца в горячую воду и протерла ухо Оуэну, велев королеве также промокнуть руки. Затем, пока Райсиль удерживала неподвижно голову мальчика, используя также свои способности, чтобы он не пробудился и не почувствовал боли, Микаэла осторожно проколола иглой мочку правого уха сына. Он даже не шелохнулся, и крови выступило совсем мало.

— У меня есть серьга из золотой проволоки среди моих драгоценностей. Ее носил Райсем, прежде чем стал королем, — прошептала Микаэла, вставляя Глаз Цыгана сыну. — Она полегче, и с ней ухо быстрее заживет, однако сейчас ему следует вдеть именно серьгу с рубином.

Райсиль кивнула.

— Тяжеловата для такого малыша. Он может носить ее только по особым случаям, пока не станет постарше. Самое главное — это магия.

— Да, и теперь мы позаботимся также об этом.

Вместе с Райсиль они приподняли Оуэна за плечи, уложив его к матери на колени, так чтобы голова прижималась к ее животу. Райсиль придержала его, пока Микаэла мыла сыну левую руку, и в этот момент мальчик шевельнулся.

— Мама… Ты зачем моешь мне руку? Что, уже наступило утро?

— Еще нет, милый, это папа просил, чтобы мы с тобой сделали. Но ты должен лежать совсем-совсем тихонько. Может быть, будет даже немножко страшно, но ты ведь будешь смелым, правда?