Ельник - Ульяна Ма

– После этого существо не может жить. Но вы верно уловили суть. Хоть прекращается жизнь, появляется нечто новое.

– У меня был стеклянный калейдоскоп, – Мара совершенно не впечатлена рассказами о непонятной магии Дауда. Огненный шар впечатлил бы ее куда больше. – Он разбился, склеить уже не получается. Мне бы очень пригодился кто-то, кто умеет хоть немного созидать вещи.

На улице стояла приятная прохлада. Мара вприпрыжку бросилась к еловым ветвям, которые ласковыми тяжелыми лапами спускались к земле. Они вовсе не колючие, как будто прабабушка знала, что в них будут играть дети. Росли здесь и лиственные деревья, в них селились птицы, но с приближением людей они замолкали. Зато если долго сидеть в высокой траве около пруда или замереть на деревянном мостике над кувшинками, то все живое забывает о присутствии человечков. Снова поют птицы, стрекочут кузнечики, белки собирают запасы на зиму. Некоторые даже бесстрашно подбегают к ладоням, обнюхивая их с любопытством и опаской.

Сад огражден высоким металлическим забором с холодными серебристыми прутьями. Они тонкие и выглядели хрупко, но их невозможно сломать или погнуть. Ворота обычно закрыты, но для ребенка это не преграда, ведь маленькая девочка без труда пролезала между прутьев. А если ей было нужно, то она вежливо просила пожилого сторожа открыть ворота, и он, хитро подмигивая, доставал медный ключ.

По ту сторону забора играли дети. Они догоняли друг друга, касались кончиками пальцев плеч, спин или голов (до чего могли дотянуться), и роли менялись. Увидев Мару, они не отреагировали, даже, скорее, напротив, стали постепенно отдаляться от ворот. Нет, они вовсе не были неприветливыми или грубыми, наоборот, для детей прислуги стало бы честью играть с княжеской дочкой. Только вот Марена не питала интереса к шумным компаниям. Она ждала одного конкретного человека.

И навстречу выбежал Марк. Единственный, с кем Маре интересно и приятно гулять – сын придворной работницы. От мамы он получил веснушки и жесткие кудри; между зубов у него смешная щербинка, из-за которой он иногда посвистывал в разговоре. Марк спокойный, худой, редко смотрит в глаза, не шумит, не касается ее без дозволения. Удобный. Мягкий. Похожий на нее. Он легко прошмыгнул между прутьев забора, а старик-сторож сделал вид, что задремал, чтобы лишний раз не ругать детей.

– Долго не выходила! – набегу крикнул Марк, едва не споткнувшись о еловый корень. – О, а это кто?

– А это Дауд, мой телохранитель.

Марк заметно смутился и даже затормозил подальше. Обычно с таким разгоном он умудряется перелететь через Мару или даже опрокинуть ее, но на этот раз словно невидимая стена встала перед ним.

– З… здравствуйте.

Кончики ушей Марка немного покраснели. Мара снисходительно улыбнулась, понимая чувства своего друга, ведь Дауд тоже пугал ее первое время.

– Он хороший. Далеко видит, нюхает еду и не спит. А еще он меня защищает.

– От кого? – Марк говорил очень тихо, пугливо озираясь по сторонам, а также неловко поглядывая на Дауда. Разговаривать при взрослых ему в новинку.

– От кого угодно. Вот если ты задумаешь снова кинуть в меня комком грязи из пруда, он тебя закинет в пруд целиком.

– Да ладно тебе. Мне в тот раз и так досталось от матушки.

– Мне – от няни. Ну, так куда пойдем?

– А он что, с нами пойдет?

Дауд безучастно смотрел в пустоту перед собой. Мара подумала, что ему, наверное, будет скучно в их компании.

– Ты можешь побыть здесь, пока мы гуляем. Вот там есть скамейки, где попрохладнее. А еще можно посидеть на мостике или у яблоневого…

– Не могу, – Дауд вдруг прервал ее речь, отчего Мара сильно удивилась, ведь раньше он терпеливо дослушивал до конца и даже выдерживал необходимую паузу в диалоге. – Я должен находиться рядом с вами.

– Это мой сад, мне здесь ничто не угрожает.

– Угрожает.

– Да почему? Ты нюхаешь мою еду, сторожишь мою постель, ты даже мне не даешь искупаться в одиночестве. Я у себя дома! С чего ты взял, что здесь меня повсюду подстерегает опасность?

– Ваша мама купила меня. Значит, опасность есть.

Марк наклонился к уху Мары, почти прижался губами к ее черным волосам, чтобы говорить, как можно тише:

– Твоя мама его купила?

Конечно же, Дауд его услышал. Мара раздраженно пихнула Марка локтем, он раскраснелся, покосился на Дауда. Дауд оставался невозмутим.

– И сколько ты стоил? – поинтересовалась девочка.

– Я не знаю.

– Ты даже не знаешь, за сколько продали тебя? Это же твоя жизнь! Ты должен это знать!

Дауд промолчал. Мара осеклась: видимо, она его обидела, хотя никаких эмоций мужчина не выразил. Все-таки это грубо – спрашивать, сколько он стоил, и вообще осуждать его за незнание…

– Прости, пожалуйста. Ты можешь пойти с нами, только будь чуть-чуть подальше, хорошо?

– Ладно.

В прятки поиграть не удалось, хотя это была одна из лучших игр для елового леса. Сплетения корней, мховые горы, старые барсучьи норы, упавшие ветви – все просто создано для детских пряток. Но Марк легко находил Мару, только проследив за взглядом Дауда. Он сосредоточенно наблюдал за одной единственной точкой, в которой пряталась девочка. Мара стала пользоваться своим положением и, то ли от обиды проигрышей, то ли от жажды власти, просила Дауда помогать ей найти Марка. По правде говоря, у Марка тряслись поджилки, когда он нутром чуял приближение ее гигантского стража. Он зарывался лицом в мох, а когда поднимал его, то видел его желтые глаза и бледное лицо, закрывающее голубое небо и кроны деревьев. Кровь стыла в жилах. Прятки перестали быть прятками – они стали жуткой игрой с монстром.

Напоследок Мара забралась на дерево так высоко, чтобы взгляд Дауда не доставал ее. Конечно же, страж видел девочку, но не поднимал голову вверх, а лишь мирно отслеживал ее глазами. Марк усиленно смотрел в зрачки Дауду, вертел головой, обходил ствол дерева вокруг и обратно, задирал голову, но не мог разглядеть Мару среди густых высоких веток. По правде говоря, ей и самой страшновато там находиться, потому что так высоко она еще не забиралась. Сарафан цеплялся за иголки, которые, между прочим, оказались и впрямь острыми. Видимо, прабабушка не предусмотрела, что ее внучка решит покорять кроны деревьев.

– Ладно, я сдаюсь! – Марк крикнул это, набрав полную грудь. Через ветви Мара видела, как он бродил на моховой поляне и заглядывал под коряги по несколько раз. – Выходи давай!

И тут-то Мара поняла, как чувствуют себя кошки, забравшиеся высоко на дерево. Беспомощно глядя вниз, она ощущала леденящий страх, засевший в груди.

– А я,