Голем и джинн - Хелен Уэкер

Женщина испуганно огляделась. Вокруг них уже начала собираться толпа из желающих знать, чем все это кончится.

— Пусть платит! — выкрикнул кто-то.

— У меня нет денег, — пролепетала она.

По толпе пробежал мстительный смех. Они жаждали скандала и жестокой кары для преступницы, их сердитые желания летели в нее, будто брошенные камни.

На минуту женщину охватила паника, но потом так же быстро отпустила. Казалось, время замедлилось и растянулось. Цвета сделались ярче и контрастней, а заходящее вечернее солнце сияло, как в полдень. «Зовите полисмена!» — крикнул кто-то, и чужая речь показалась ей замедленной и неясной. Она закрыла глаза, чувствуя себя будто на край бездонной пропасти, в которую вот-вот свалится.

— В этом нет необходимости, послышался чей-то голос.

Внимание толпы мгновенно сместилось, и пропасть перестала казаться такой уж бездонной. Голем перевела дух и открыла глаза.

Это был тот старик в черном пальто, который наблюдал за ней из-за угла овощной лавки. Он быстро приближался к ней с озабоченным лицом, раздвигая толпу.

— Этого достаточно за ваш книш? — спросил он, вручая здоровяку монету. Потом медленно, чтобы не напугать, он взял женщину за локоть. — Пойдем со мной, милая. — Его голос оказался мягким, но твердым.

Разве у нее был выбор? Либо он, либо распаленная толпа. Нерешительно она сделала шаг туда, куда тянул ее старик. Здоровяк тем временем озадаченно рассматривал монету.

— Здесь слишком много, — буркнул он.

— Тогда пустите оставшиеся деньги на какое-нибудь доброе дело, — посоветовал старик.

Толпа, лишенная развлечения, начала неохотно расходиться. Скоро женщина и старик остались на тротуаре вдвоем. Он еще раз внимательно посмотрел на нее, потом наклонился поближе и вроде бы даже понюхал воздух вокруг нее.

— Так я и думал, — огорченно проговорил он. — Ты голем.

В ужасе она отпрянула и уже собралась бежать.

— Нет, пожалуйста, не надо, — торопливо сказал старик. — Пошли со мной, тебе нельзя просто так бродить по улицам. Кто-то еще может догадаться.

Бежать или остаться? Он все-таки спас ее и совсем не казался сердитым — просто озабоченным.

— Куда мы пойдем? — спросила она.

— Ко мне домой. Это недалеко.

Женщина не знала, стоит ли ему доверять, но он был прав: она не может бродить по улицам вечно. Она решила довериться. Надо ведь доверять хотя бы кому-то.

— Хорошо, — кивнула она.

Они пошли по улице в ту сторону, откуда она пришла.

— Скажи мне, — повернулся к ней старик, — где твой хозяин?

— Он умер в море два дня назад. Мы плыли из Данцига.

— Какое несчастье, — покачал головой старик, и она не поняла, относится это к смерти Ротфельда или ко всей ситуации в целом. — Значит, раньше ты жила в Данциге?

— Нет, раньше я вообще не жила. Хозяин оживил меня уже в море, как раз перед самой своей смертью.

Это удивило его.

— Ты хочешь сказать, что тебе всего два дня от роду? Поразительно. — Он свернул за угол, и женщина последовала за ним. — И как же ты прошла формальности на острове Эллис? Сама?

— А я там не была. Офицер на пароходе начал задавать мне вопросы, потому что у меня не было документов. И я просто прыгнула в воду.

— Похоже, ты довольно сообразительна.

— Я не хотела, чтобы они меня забрали.

— Понятно.

Они все шли назад по тем улицам, которые она уже видела. Солнце давно спряталось за домами, но небо было все еще светлым и распаленным после целого дня жары. Из домов начали снова появляться дети, поужинавшие и предвкушающие последнее перед сном приключение.

Мужчина шел молча. Она подумала, что даже не знает его имени, но не решилась спросить — так глубоко он ушел в свои мысли. Женщина их чувствовала и знала, что во всех присутствует она. Что же мне делать с ней?Вдруг, будто в свете молнии, она увидела себя, поверженную, превратившуюся в бесформенную кучку грязи и глины посреди мостовой.

Она резко остановилась и замерла. Но вместо паники ею овладела глубокая, безнадежная усталость. Может, так будет лучше. Все равно для нее нет ни места, ни смысла в этой жизни.

Старик заметил, что ее больше нет рядом, и в тревоге обернулся:

— В чем дело?

— Ты знаешь, как меня уничтожить.

Пауза.

— Да, — наконец осторожно признался он, — знаю. В наши дни мало кто владеет этим умением. А откуда тебе это известно?

— Я увидела это в твоих мыслях. Ты об этом думал. Ты этого даже хотел несколько мгновений.

Старик озадаченно нахмурился, а потом невесело рассмеялся.

— Кто тебя сделал? — спросил он. — Твой покойный хозяин?

— Нет, я не знаю, кто меня сделал.

— Он, несомненно, был очень искусен, умен и совершенно безнравствен. — Он тяжело вздохнул. — Ты умеешь чувствовать чужие желания?

— И страхи, — добавила она. — С тех пор, как умер мой хозяин.

— Ты поэтому украла книш? Для того чумазого паренька?

— Я не хотела красть, — объяснила она. — Просто он был очень голоден.

— И ты не смогла противостоять его желанию, — закончил он, а она кивнула. — Этим надо будет заняться. Возможно, после некоторой тренировки… Ну ладно, это может подождать. Сейчас надо решить более простые вопросы, например с твоей одеждой.

— Значит… вы не станете уничтожать меня?

Он покачал головой:

— Человек может пожелать чего-нибудь на миг и тут же отказаться от этого желания. Тебе надо научиться судить о людях по их делам, а не по мыслям.

Немного поколебавшись, она заговорила снова.

— Вы единственный, кто был со мной добр после смерти хозяина. Если вы думаете, что лучше меня уничтожить, я не стану противиться.

Старик, казалось, был поражен ее словами.

— Неужели эти два дня на земле оказались для тебя такими трудными? Да, думаю, так оно и было. — Он ласково положил руку ей на плечо; его глаза были совсем черными, но добрыми. — Я — раввин Авраам Мейер, — представился он. — Если хочешь, я возьму тебя под свою защиту и стану твоим наставником. Я дам тебе дом, научу, чему смогу, и вместе мы решим, что делать дальше. Согласна?

— Да, — с облегчением ответила она.

— Ну и хорошо. Тогда пошли, мы уже почти дома.

Равви Авраам Мейер жил в одном из многих почти одинаковых многоквартирных домов с фасадом, потемневшим от грязи и копоти. Вестибюль был темным и тесным, но чистым; ступени протестующе скрипели у них под ногами. Женщина заметила, как тяжело дышит ее спутник, поднимаясь по лестнице.