Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Ну, это легко, — заявила Рапсодия, потирая руки, чтобы согреться. — Их храм находится совсем рядом, в Бетани. Они открыто ему поклоняются.

Акмед рассмеялся:

— Вовсе не обязательно. Если легенды не врут, ф'доры ПРОИГРАЛИ Великую войну в Серендаире. Никто не станет вновь и вновь пересказывать историю проигравших, пока она не превратится в легенду. Несчастные глупцы, потомки ПОБЕДИТЕЛЕЙ войны, владеют лишь крохами правды — еще один пример самообмана намерьенов. Они хотят почитать стихии, пятерых детей своего Создателя. Но вся история ЦЕЛИКОМ им неизвестна.

— Может быть, они исполнены зла и искренне его почитают? — предположила Рапсодия.

— Все возможно, но давай представим себе, что идиоты, которых мы видели в базилике, — невинные простаки. Они кажутся слишком глупыми, чтобы служить злу. Кроме того, ф'доры не склонны сообщать о своем присутствии. Их сила состоит в том, что никто не знает об их существовании. Откуда могли намерьены взять столь лживую и неполную историю? Возможно, нашли картинку с изображением символа. Тсолтан носил амулет — объятая пламенем Земля, а в центре глаз. Может быть, к тому времени, когда в память о прошлом были построены храмы, намерьены забыли о происхождении огненного символа. А может, никогда о нем и не знали. Вот почему я спрашивал у тебя, сколько прошло времени между тем моментом, когда мы покинули Остров, и началом исхода намерьенов. Намерьены — возможно, непреднамеренно — предоставили ф'дору возможность (если он, конечно, здесь) воздействовать на население страны. Собираясь в храмы, чтобы поклониться стихии огня, пылающего в самом сердце Земли, люди становятся особенно беззащитными перед ф'дорами.

Холод сжал сердце Рапсодии. Ей стало по-настоящему страшно.

— И что же нам делать? Как найти то, что невозможно найти, — в чужом месте, да еще через тысячу лет?

— Начнем с Канрифа, — ответил Акмед. — Ф'дор обязательно отправился бы туда вслед за намерьенами. Именно там находится источник могущества. Именно там живут сейчас болги. И даже если выяснится, что никакое зло не последовало за намерьенами, на Канриф и фирболгов, которые там живут, стоит взглянуть.

— Так вот почему ты так туда рвался с того самого момента, как услышал рассказ Ллаурона?

— Да. И еще в большей степени после того, как мы встретили Ракшаса, а ты рассказал а мне о видении, посетившем тебя у алтаря в саду. И хотя оно было демоническим по своей природе, я не думаю, что здесь замешан ф'дор. Честно говоря, Рапсодия, если здешняя религия сражается с собственными демонами, я бы предпочел в их дела не вмешиваться. Подозреваю, что кровь детей предназначалась для Ракшаса. Стивен планирует устроить для него ловушку. Если его армия совместно с войсками его кузенов не сумеет уничтожить Ракшаса, то у нас нет против последнего ни единого шанса. Пусть они сами решают свои проблемы. Нам необходимо найти ответы на наши вопросы. Нужно идти в Канриф.

Рапсодия вздохнула:

— Ладно. Попробуем выяснить, прибыло ли сюда зло в обличье ф'дора вместе с флотами переселенцев и не оно ли является источником многочисленных конфликтов. Могу я задать еще один вопрос?

Акмед встал и потянулся, а потом поправил плащ.

— Конечно.

— Что ты собираешься делать, если твои худшие опасения оправдаются?

Дракианин посмотрел на ветви деревьев — белые обнаженные руки, светящиеся в темноте, — и надолго погрузился в размышления.

— Не знаю, что я МОГУ сделать, — наконец сказал он. — С тех пор как мы заново родились в огне, многое изменилось. У меня появились новые удивительные умения, но я расстался с частью прежних, на которые привык рассчитывать.

— Ты ответил лишь частично, — тихо проговорила Рапсодия. — Быть может, мне следовало спросить, что ты ХОЧЕШЬ сделать. Не знаю, насколько близки тебе это место и живущие здесь люди. Мне казалось, что их судьба тебя не особенно беспокоит.

Некоторое время Акмед, не мигая, смотрел на нее, а потом улыбнулся:

— Я и сам этого не знаю… Пора возвращаться. Грунтору, наверное, пришлось скрутить Джо, чтобы помешать ей подслушать наш разговор. — Он взял Рапсодию за руку и помог встать.

— Знаешь, у меня появилась одна интересная мысль, — призналась Рапсодия, надевая капюшон. — Ты помнишь пророчество о Трех? Дитя Крови, Дитя Земли и Дитя Неба…

— Кто ж его не помнит!

— Может быть, в нем идет речь о Первородных расах, союзе кизов, митлинов и древних сереннов, а не об Энвин и ее сестрах, как говорил Ллаурон?

Акмед удивленно посмотрел на нее:

— Неужели ты и в самом деле так думаешь?

— Я понятия не имею, о ком изречено пророчество. Просто сделала предположение.

Акмед улыбнулся и указал на лиру:

— Возьми эту штуку и прикажи ей остановиться; она плохо действует на твои мозги.

«У Детей Неба ветер в голове, — подумал он. — Лирингласы. Твой собственный народ, а ты даже не способна узнать себя. Или Грунтора и меня».

— Ты определенно из намерьенов: твоя способность к самообману поражает воображение, — сказал он вслух.

— И что все это значит? — сердито спросила Рапсодия. В глазах Акмед а промелькнул смех.

— Ничего. Могу сказать только одно: пророчество становится пророчеством только после того, как оно свершается. И я не позволю себе отвлечься или уйти из-за него в сторону. Чрезмерная уверенность часто приводит к тому, что начинаешь неправильно трактовать то, чего на самом деле не понимаешь. Что тебе дала твоя способность к предвидению? Тебе приснилась гибель Острова смогла ли ты ее предотвратить?

Решительно раздвинув густые заросли, он зашагал к лагерю. Рапсодии ничего не оставалось, как последовать за ним.

Когда наступило утро, всем показалось, что очарование ночи разрушено. Они молча седлали своих лошадей, готовясь к путешествию в Бет-Корбэр, последний форпост людей перед владениями болгов.

Когда путники добрались до западной окраины Кревенсфилдской равнины и поехали по бесконечным лугам, Рапсодия попыталась еще раз поговорить с Акмедом, но у нее ничего не вышло. Между ними вновь возникла дистанция, и он погрузился в свое привычное колючее молчание.