Аватар Хаоса - С. Степаненко

«Поместить Ключ в эпицентр сил и запечатать, — подсказал он, — Так как Ключ придётся оставить здесь, лучше, если это будет Перстень Мастера. И ещё. Если ты откроешь канал и спроецируешь мою душу в рубин, я позабочусь, чтобы ничьи загребущие руки не прикоснулись к перстню и не открыли проход».

«Просто, как всё гениальное, — подвёл я итог и начал выстраивать формулы, — Стоп! Дядя! Если ты будешь заключён в рубине, это значит… ты останешься совсем один!»

Я ужаснулся я, представив масштабы такого одиночества.

«Артур! Я уже мёртв! — чётко разделяя слова, произнёс он, — А душа всегда одинока. Всегда! Мне, конечно, будет не хватать твоей болтовни, но когда ты уйдёшь, я просто усну. Усну, и буду видеть сны. До тех пор, пока не придет время действовать».

«Дядя…»

«Давай шевелись! Ты же не хочешь одной рукой запечатывать проход, а другой отбиваться от нападающих?!»

И я сделал всё, что требовалась. Проследил ходы, ответвления, наложил заклинания. Перенес душу дяди в перстень Мастера — Прощай, Альдмир! — поместил его в центр сил, запечатал проход, обрубил концы, замуровал стену.

Зазеркалье осталось навсегда отрезанным от нашего мира.

Потом я просто сидел, уставившись в одну точку, и даже не пытался вытереть слезы, катившиеся по моим щекам. Дядя… Я долго ничего не знал о его гибели, а когда узнал, не прочувствовал. Потому что — вот же он, такой же ворчливый, саркастичный, вечно недовольный, но готовый в любой момент прийти на помощь. Пусть бестелесный, но незримо присутствующий. Голос разума в подступавшем безумии, дядя Влад, Альдмир… И вот теперь его нет, он ушел — на сей раз окончательно и бесповоротно. Запечатав его душу в перстне, я как будто бросил последний ком земли на его могилу. Прощай, дядя. Спи спокойно. Надеюсь, никто не побеспокоит твой сон.

Вокруг меня ходили люди, что-то говорили, иногда обращались напрямую ко мне, но я не реагировал. Рядом села Виктория, положила ладошку мне на плечо. Не знаю, воздействовала она на меня какой-то своей монашеской магией, или само ее присутствие действовало успокаивающе, но довольно скоро я пришел в себя и снова стал адекватно воспринимать действительность.

Оказалось, к этому моменту в комнате остались только мы с Викторией да Ангрей, устроившийся в кресле напротив.

Я вспомнил, что так и не представил этих двоих друг другу, он оказалось, они вполне справились без моей помощи.

— Ты как, в норме? — уточнил Ангрей и, когда я кивнул, добавил, — Нужно уходить. Не хочу, чтоб нас здесь застали.

Я не стал объяснять, по какой причине не стоит ожидать, что кто-нибудь явится, но согласился, что уходить все же пора.

***

Расшевелив угли, я подкинул дров в почти прогоревший камин и снова вернулся в кресло. Снаружи бесновалась снежная буря, билась в жалобно звенящие стёкла окон, пригоршнями кидала в них замёрзшие ледышки и выла, выла, словно охрипший банши.

Не знаю, сколько точно мы пробыли во дворце Ирратов, но когда вышли, наружу у могилы Чевверела мела такая вьюга, что нельзя разглядеть человека, стоявшего с тобой плечом к плечу. Мы вынуждены были искать убежище, и нашли его — кто бы мог подумать! — в рыбачьем домике ирратского принца.

Ангрей привёл нас сюда, руководствуясь самыми добрыми намерениями, и даже не подозревал, какие воспоминания связаны у меня с этим местом. Я никому ничего не сказал, и мы провели вполне приятный вечер за ужином и беседой.

А теперь, когда мои спутники улеглись спать, я в одиночестве сидел перед камином и предавался воспоминаниям. Болезненно-сладостным воспоминаниям…

— Не спится, внучок? — раздался за спиной насмешливый голос.

Я поднял голову и увидел Ангрея.

— Не у одного меня бессонница, дедуля!

Он хмыкнул, подтянул кресло и тоже устроился напротив огня.

Отец моего отца по всем законам генетики и простой житейской логике действительно является моим дедом. Вот только поверить в это крайне сложно, потому как выглядит «пенсионер» даже моложе меня — консервирующее действие Зазеркалья, где он провёл три четверти своей жизни. Там-то мы и познакомились, и пока искали выход из заколдованного дворца, крепко сдружились, и знали друг о друге всю подноготную. Кроме одной «мелочи». А в день, когда всё неожиданно открылось, наши пути разошлись на долгих три года.

— Знаешь, пока я жил в Иррате, провёл кое-какие генеалогические изыскания, — сказал Ангрей и замолчал.

— Ну и?

— Ну и мы с тобой действительно прямые родственники, — закончил он фразу, — К чему я, если честно, никак не могу привыкнуть.

— Слишком взрослый внук попался? — заметил я.

— Ага. Вот так всю жизнь прожил, не имея понятия, что у меня сын есть, а тут сразу… Даже и не знаю, как себя в подобной ситуации и вести.

— А ты забудь, к чёртовой бабушке, о нашем родстве, если тебе так легче, — посоветовал я, — Был же у тебя друг Арчи. Пусть так и остаётся. Я-то всё равно не смогу называть тебя дедом.

Ангрей промолчал.

Я подумал-подумал, и огорошил родича еще одной семейной новостью.

— Кстати, у тебя ещё и правнук имеется.

И пока Ангрей хлопал глазами, рассказал ему про Ромку. Сделал я это не столько из желания похвастаться, сколько заботясь о сыне.

Никто не знает, чем закончится мое путешествие, ни одна страховая компания не даст за мою жизнь и копейки. А так у парня будет родственник, который если и не заменит меня, то сможет поддержать и научить тому, чему хотел бы я сам. И всё это я тоже выложил Ангрею.

Несмотря на внешнюю моложавость, мудрость принца вполне соответствовала его реальному возрасту. Поэтому он не стал заверять меня, что всё будет хорошо, и снисходительно улыбаться, тоже не стал.

— Что ж, — выслушав мой немного сбивчивый рассказ, сказал он, — За парнем присмотрю — можешь не сомневаться. Что касается всего остального… — Ангрей выдержал многозначительную паузу, — …что касается всего остального. Мне будет гораздо легче судить и делать выводы, если ты толком объяснишь, что вообще происходит.

— Э-э…- я почесал затылок, — это долгая история.

— А до утра масса времени. Давай, — Ангрей легко толкнул меня в плечо, — я почти три года ничего о тебе не слышал. Интересно же, чем ты занимался.

— Да… просто жил. Как все. Пытался всё забыть — Паутину, ключи, Полнолуние это трижды проклятое! Но тут